Катерина Полянская - Хищная Орхидея

За нормальными ингредиентами придется идти на ярмарочную площадь. Надеюсь, удастся найти старушку-травницу или, на худой конец, цыганку.

Пересекла две улицы, потом в глаза бросилось знакомое лицо.

— Добрый день, Эйна.

Та самая служанка, которой я дала ключ от комнаты фейри шесть лет назад. Только поэтому я решила с ней поздороваться. Интересно, у нее тогда что-нибудь получилось?

Девушка посмотрела на меня неверяще.

Однако удивление в ее взгляде быстро сменилось ненавистью.

— Чтоб ты сдохла, тварь породистая! — не стесняясь, прошипела она прямо в лицо.

Так меня не встречали даже другие ведьмы.

— Что?.. — Только из-за удивления я ее еще не сглазила.

— Из-за тебя меня уволили!

Ладно, я немного лукавила. Эти пухлые щеки вряд ли могли привлечь Морриса. Но влюбленные служанки бывают очень настырными, и надежда была на то, что она его надолго отвлечет.

— Работы в городе всегда достаточно, — сдержанно заметила я.

— Только не для той, на кого взъярилась сама герцогиня! — Ненависти в глазах бывшей служанки прибавилось, хотя, казалось, больше уже просто некуда. — Я осталась на улице! Моя мама заболела, и нам не на что было купить лекарства! Это из-за тебя она умерла, а сестричка оказалась в приюте.

Ее послушать, так я тут главное зло.

Но слушать я не собиралась.

— В Морриса ты влюбилась сама, без моей помощи. — Понятия не имею, почему мне вдруг захотелось расставить все по своим местам. — И это ты каждый день блеяла: «Госпожа, какой красивый ваш брат, какой благородный, а что он любит?» Не надо валить с больной головы на здоровую.

Иногда мне жаль, что с помощью небольшого импульса магии нельзя, например, прочистить человеку голову. Жить определенно стало бы легче.

— Чтоб ты поплатилась за все, ведьма проклятая! Заклинаю, чтобы вся твоя красота подурнела, и никто на тебя больше никогда не посмотрел! — Она наклонилась, набрала немного песка с обочины и швырнула в меня.

А потом побежала прочь.

— Дура, — буркнула я, отфыркиваясь от пыли.

Не везет моему синему платью. И прачке, которой сегодня опять придется приводить его в порядок.

Магии в «пожелании» не было ни крохи, но все равно неприятно.

Впрочем, не настолько, чтобы я передумала идти за травами.

С травницей не повезло, пришлось пробираться в самый конец торговых рядов, где обретались всякие бродяжки.

— Мне вот это, это и этих три. — Я указала на пучки, которые хотела купить. — Еще ароматные саше и вон тот букет полевых цветов.

Женщина в пестром платье дала мне травы и сообщила, сколько монет я за них должна.

Торговаться не стала, нужная сумма скрылась в ее кармане.

— Как тебя зовут, милая?

И эта с разговорами лезет.

Ну, хоть не «золотая».

— Эмая Аргард-Гердери. — Я попыталась скопировать манеру матери задирать нос.

— Врешь, — хохотнула цыганка. — Тебя давно зовут не так.

Надо же.

— Орхидея, — осторожно забросила я камешек. — Орхи.

— Ты чужая здесь. Почти пленница, — голосом, ставшим вдруг скрипучим, заговорила цыганка. — И в тебе столько злости, что хватило бы, чтобы утопить весь город.

Возможно. Но я не стану этого делать. Я свою тьму контролирую.

— Лучше бы новое что-нибудь сказала, — проворчала я.

На предсказание не напрашивалась и еще одну монетку, на сей раз золотую, оставила на прилавке, в основном чтобы женщина замолчала. В столице так было принято. А сама повернулась и сделала несколько шагов прочь.

Беда в том, что мы находились не в столице.

— Из-за нее ты слепа и глуха. И можешь вновь разбить сердце тому, кого уже один раз ранила, — прекрасно зная, что я еще ее слышу, продолжила предсказательница. — Но не волнуйся, ты вырвешься из этого плена и вновь окажешься там, где тебе хорошо.

Я ускорила шаг.

Вернусь в столицу? Вот и чудесно.

И кому это я там разбила сердце? Второй раз за день ощутила себя главным вселенским злом.

До экипажа удалось добраться без новых встреч и злоключений. Уже достижение.

Дома я вытряхнула себя из не слишком чистого платья и занялась зельями. Их требовалось составить, напитать силой и сварить. Зуб даю, ни один из каминов поместья раньше не использовали подобным образом. Но камин вроде бы не обиделся. Во всяком случае, огонь искрами не стрелял и легко мне подчинился. Что еще раз доказывает, что никто другой не пытался им управлять. Если проще — Моррис не колдовал. Да я и не думала на него. Как нам объясняли в академии, у фейри магия иного рода. Они не могут наслать болезнь или порчу.

Приготовление зелья имело некоторые побочные эффекты. Например, травы, приятные и ароматные в нормальном состоянии, отдавая полезные свойства, мерзко воняли, и этот запах не только заполнил комнату, но и просочился в коридор. Я сама слышала, как какая-то служанка кашляла, потом хлюпала носом, а потом жаловалась дворецкому.

Отчитывать меня не пришли. Все же есть некоторая прелесть в том, что ты взрослая и почти хозяйка.

Наконец, все было готово. Я погасила огонь, оставила на углях несколько благодарственных щепок и распахнула окно.

Открытые баночки и пузырьки расставила на небольшом столике рядом с подоконником. Составы должны остыть.

Сама же, радуясь тому, что мое окно выходит в глухой уголок сада и никто меня в сорочке не увидит, забралась на подоконник.

Фу-у-х!.. Жарко…

На коже выступила испарина, ткань кое-где прилипла к телу.

Я прикрыла глаза, подставила лицо дуновению теплого ветерка.

В руке как-то сама собой оказалась книга. Не совсем книга — дневник впечатлений, если можно так сказать. В нем были записаны первые заклинания, которые я сама придумала, оставлен след моей первой помады… И еще много всякого. Страницы едва слышно шуршали под пальцами, на губах начинала проступать улыбка.

Шаги в коридоре я поначалу оставила без внимания.

— Мая… Эмая… Орхидея… Черная, подлая, гнилая!

Я вскочила на ноги и бросилась к двери.

Распахнула.

Никого.

И следов магии нет.

Как это вообще возможно?

Какого демона в этом проклятом доме происходит?!

Не хотелось думать, что у меня едет крыша.

А может, это Моррис задумал свести меня с ума? Вроде бы фейри это умеют.

Глубоко вдохнув и вернув себе самообладание, я, раз уж высунулась, поймала служанку и вручила ей платье. Никогда не ладила с бытовыми заклинаниями. А недоуменный взгляд на сорочку можно и проигнорировать. Но чей-то мир уже не будет прежним. Вряд ли умершая герцогиня позволяла себе разгуливать по коридорам в подобном виде.

Более-менее успокоившись, я вернулась в комнату и заняла место на подоконнике. Получилось больше не прислушиваться, так меня увлекло перелистывание старой тетради. В ней был и лист со слезами — это я плакала, когда мне запретили учиться у ведьмы и еще когда мать объявила о нашем с Моррисом браке. Засушенный, но не потерявший синевы полевой цветок. Это после объявления помолвки Моррис приволок букет. И еще один след от помады. Мой первый поцелуй. Он случился на одном из пикников, когда я вынуждена была изображать примерную невесту.