Катерина Полянская - Хищная Орхидея

Вот мне бы такой дом, да в столице… Или хотя бы неподалеку.

Тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и вновь вернула метле положенный размер.

До владений бывшего жениха матери идти минимум час, лететь намного быстрее.

Дом, которым сейчас владел Филипп, походил на тот, возле которого я побывала недавно, только построен был из желтого камня, а не из темно-серого. И оттого казался светлым и солнечным. Он стоял на пригорке, а вниз уходили виноградники.

Мне повезло. Хозяин как раз вернулся домой.

Не тратя времени, чтобы уменьшить и спрятать метлу, я заспешила к спешивающемуся мужчине. Хорошо калитка была открыта. Его лошадь при виде гостьи недовольно всхрапнула.

Домашняя живность вообще чувствительна к темной магии и поэтому остро реагирует на занимающихся ею ведьм. Например, вздумай я совершить прогулку верхом, дело почти наверняка закончилось бы чем-нибудь сломанным.

— Тише, Молния. — Мужчина ласково погладил любимицу по морде. — Ну, ты что, красавица?

Нескольких десятков шагов, разделяющих нас, мне как раз хватило, чтобы рассмотреть и оценить Филиппа. Даже в свои пятьдесят бывший жених матери был высок, почти лишен морщин, кроме тех, что появляются, когда часто улыбаешься или щуришься на солнце, и отлично сложен. И голос у него приятный. Может, и было по ком сохнуть всю жизнь.

— Ты к Морене? — спросил он меня, когда я подошла достаточно близко.

Почему-то пересохло во рту.

Я потрясла головой.

— Господин Филипп Руа? — И, дождавшись кивка, продолжила: — Тогда я к вам.

— Прошу прошения, я принял вас за подругу моей дочери, — дружелюбно улыбнулся хозяин дома и виноградников. — Проходите в дом.

У него есть дочь.

Конечно, у него есть дочь!

— Не стоит, — чувствуя себя немного глупо, потрясла головой. — Я просто… Пару дней назад зачитали завещание моей матери. Она оставила вам кое-что. Только сейчас дошли руки передать.

Я протянула шкатулку.

И в ответ на непонимающий взгляд пояснила:

— Меня зовут Эмая Гердери. Вы когда-то были близки с моей матерью.

Ни тени эмоций. Разве что растерянность.

Похоже, многолетние терзания герцогини не являлись взаимными.

— О… Должен признать, неожиданно. — Он все-таки взял у меня шкатулку.

Внутри личные письма и кольцо, которое он когда-то подарил ей на помолвку. Естественно, я заглянула. Я же не Моррис!

— Она любила вас. — Можно было повернуться и уйти, но душа требовала какой-то завершенности. — И писала вам письма.

— Это не имеет смысла, наша взаимная привязанность осталась в далекой юности. — Филипп тряхнул волосами точно такого же теплого песочного цвета, как камни на стенах дома. — Мы не были любовниками, если ты хочешь об этом узнать.

Хотела, если честно.

Но я еще не закончила…

— То есть вы вдруг расстались — и все?

Собеседник нахмурился.

— Прошло много времени, те события сильно поблекли в памяти? — Он явно не получал удовольствия от разговора. — Помню, когда она разорвала помолвку, я чувствовал себя так, будто сердце вырвали из груди. В первый и единственный раз в жизни напился. Думал, что найду и убью того, к кому она ушла. Мальчишеские глупости, в общем. Все прошло, как только я протрезвел. Та любовь выветрилась вместе с алкогольными парами. А через месяц я встретил свою Алель.

Я улыбнулась.

Вот оно что.

— Спасибо. — Указала на шкатулку. — Можете выбросить это, там нет для вас ничего ценного. И жене, наверное, будет неприятно.

Он приподнял крышку, заглянул внутрь… Это правда были воспоминания из тех, что не представляют никакой ценности, просто существуют. Филипп протянул мне свое наследство.

— Ты права, девочка. Унеси, будь добра.

Еще чего не хватало!

Свободной рукой я коснулась крышки. Кончики пальцев слегка кольнуло. На сапоги Филиппа осело облачко пепла. Вот и все…

Я перехватила метлу поудобнее и пошла к калитке.

— Эмая? — Совершенно не ожидала, что Филипп окликнет.

Но он смотрел мне вслед с беспокойством.

— Мои соболезнования. Если что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне. Это не просто формальная вежливость.

— Благодарю.

Я, конечно, не стану к нему обращаться, даже если мне правда потребуется помощь.

Калитка уже закрылась за моей спиной, когда из дома выскочила девушка с покрывалом и плетеной не то сумкой, не то корзинкой, украшенной лентами.

— Папочка, можно мы с Айлинкой пойдем на речку?

Ответа я уже не разобрала, только поняла, что голос Филиппа звучал ласково.

Зависть к растрепанной девице с горящими счастьем глазами постаралась подавить. Чему завидовать-то? Это я ведьма, я живу в столице, у меня куча модных платьев и все остальное. Ничего другого мне не нужно. Точно-точно.

Полет на метле остудил щеки и выветрил лишние мысли из головы.

А глаза слезились от ветра, бьющего в лицо, и ни по какой иной причине!

Зато в голове наконец наступила ясность. Теперь я хотя бы примерно поняла, за что расплачивалась герцогиня. Такая магия почти никогда не проходит бесследно, моя мать изменила судьбы трех человек: свою, герцога и Филиппа. Потом добавила еще магии, заставив последнего разлюбить и подарив ему счастье. Сильно недоговаривают, когда утверждают, что магия не способна дать или отнять любовь. Черная — очень даже способна, если знать, как с ней обращаться, и быть готовой заплатить цену.

Все, пора выныривать из прошлого.

Следовало лететь к городу, но, противореча собственному решению, я приземлилась неподалеку от унаследованного дома.

Где-то здесь должно быть…

Ага, вот. На иссохшей груше завязана красная нитка. Она колдовала здесь. Жаль, но после этого деревья, как правило, погибают. Буду отправлять слуг прибраться, попрошу срубить дерево.

Интересно все же, откуда мама узнала про то колдовство? Описания таких ритуалов на улице не валяются, и в библиотечных книгах о них не прочтешь. И… разве она владела магией, чтобы все воплотить? Или владела и расплатилась еще и ею, потому ненавидела пробудившийся во мне дар?

— Госпожа ведьма. — Издевательский голос заставил меня подпрыгнуть.

Демоны, а он тут откуда?!

Я резко повернулась.

Мэр.

Порыв огреть его метлой и бежать прочь подавила. Я ведьма, в конце концов! Еще не с такими справлялась.

— Господин мэр, — поприветствовала в тон ему. — Паршиво выглядите.

Дерт-Видерский тонко усмехнулся. Мне почудилось в усмешке что-то змеиное.

— У меня временные трудности. — За тоном он скрывал напряжение, только сейчас заметила.

— В курсе. Я бы не хотела, чтобы они возникли и у меня.

О моем участии в возникновении у него этих самых трудностей мэр не знал. Если бы знал, уже бы придушил. Или, по крайней мере, хоть попытался.