Анна Мичи - Академия Трёх Сил [СИ]

Зато потом я представляла, что смогу учиться на боевика. Избавлюсь от ненавистного шара, выброшу к Хагосу учебники по теории магии стихий. Вместо этого стану учить то, о чём мечтала всю жизнь. Буду чувствовать себя на своём месте. А родители просто обязаны будут смириться, да и по закону они не смогут ничего сделать. Разве что устроить нам проблемы в Орейле — но кому нужен дряхлый Орейль, если после академии нам откроется весь мир.

В общем, к обеду я устала размышлять, время утекало сквозь пальцы, и, едва мы прибыли в Атракс, как я отозвала Хена в сторонку и сказала, что согласна.

Он принял это с таким же спокойствием, как всегда. Договорились, что он уйдёт первым, а я потом, когда получится сбежать незаметно от братьев. Назначили встречу у ворот рынка неподалёку.

Пока я выжидала, чтобы братья вдоволь намахались мечами и завалились подремать, прошло прилично времени, но Хен терпеливо ждал на уговоренном месте. И уже успел выспросить, где находится ближайший храм.

Это было невысокое здание с типичной для храма крышей — с загнутыми рожками, чтобы всё хорошее, что дарует нам Нигос, уходило к людям. Постучав в высокую резную створку, мы зашли.

Внутри оказалось неожиданно прохладно. И темно, только у изображений богов горели многочисленные огоньки свечей. Нас встретил пожилой жрец, вежливо спросил, зачем пожаловали, и, получив ответ, без удивления кивнул. Выяснилось, что нужно заплатить небольшую пошлину. Я ойкнула, потому что о деньгах совершенно не думала, но Хен отодвинул меня в сторону и ссыпал монетки в предназначенную для этого плошку.

— Спасибо, — шепнула я ему так, чтобы жрец не слышал. — Потом отдам.

Он смешливо поморщился:

— Уймись.

Я не настаивала, но про себя решила, что отдам обязательно. Это уже второй раз, как он тратит ради меня деньги, а ведь одет он совсем небогато.

Жрец спросил наши имена и записал в огромную книгу. Только тут я впервые услышала полное имя Хена — Хеннай Тайсен. Примерила его на себя. Сатьяна Тайсен. Странно, непривычно, но, пожалуй, не так плохо. Но при мысли, что вот-вот я расстанусь с кланом, с родовым именем, с этим щитом, который был со мной с рождения, меня охватила дрожь. Я сжала руки, чтобы скрыть её, и уставилась в пространство.

Всё нормально, это не навсегда. Это вообще только для проформы. Это не по-настоящему. И это самый лучший выход, так нужная мне свобода. А клан Сантерн известен только в Отрейле, уже здесь о нас никто не слышал, так что не особо много я и теряю-то.

Поверх крепко сжатых ладоней легла рука. Твёрдая, широкая, с выступающими костяшками. Тёплая.

— Волнуешься? — Хен нагнулся к самому уху, и его дыхание пощекотало мне волосы. — Ещё не поздно отказаться.

Насмешка в его голосе меня отрезвила. Ну конечно, сперва согласиться, заставить его заплатить, а потом идти на попятную? Он плохо знает Сатьяну Сантерн. Пока ещё Сантерн.

Я помотала головой.

Хен ещё немного смотрел на меня, потом убрал руку и выпрямился. От исчезновения теплоты его ладони мне снова стало не по себе.

Жрец откашлялся и встал перед нами. Он уже накинул на плечи явно парадную, вышитую золотом мантию. Забубнил привычную скороговорку: о любви, взаимном уважении, о детях, которым мы дадим жизнь.

Хен снова взял меня за руку, как будто опасался, что я дам дёру. Я не сопротивлялась. Всё же так было спокойнее. Он совсем как будто не волновался, разве что выглядел не в пример серьёзнее, чем обычно. Смотрел прямо перед собой, на горящее алым Око Нигоса на груди у жреца. Рука у него была тёплая и какая-то… уверенная, что ли.

Жрец спросил его, готов ли он взять в жёны Сатьяну Сантерн. Хен громко сказал: «да». Я невольно облизнула губы, когда жрец обратился ко мне. От волнения моё «да» прозвучало на весь храм. Я тут же смутилась, опустила глаза, но жрец ничего не сказал, как будто так и надо. Ну да, точно. Я не первая и не последняя невеста, разволновавшаяся перед алтарём. Правда, жрец не подозревает, чем мы отличаемся от сотен других пар.

— Ваши серьги, — наконец потребовал жрец.

А вот тут я вконец запаниковала. Серьги, конечно! Какая свадьба без свадебных серёг? Всё, конечно, решилось так быстро, но я должна была вспомнить… подумать…

Может, я и правда попыталась бы сбежать из храма, но Хен перехватил меня за плечи, а свободной рукой протянул жрецу небольшую коробочку. Я метнула на него ошарашенный взгляд. Он и об этом позаботился!

В ответ Хен только приложил палец к губам и подмигнул мне.

Жрец шагнул ближе, доставая из футляра длинную золотую иглу.

— Сначала ты, сын мой, — сказал он Хену.

Тот послушно повернулся. Я во все глаза смотрела, как жрец шепнул заклинание и игла засияла алым. Жрец поднёс её к уху Хена. Игла противно заскрипела, проталкиваясь сквозь плоть, но Хен и бровью не повёл. Следом настал черёд свадебной серёжки — слава Нигосу, она была простенькой, всего лишь серебряный шарик. Мой долг перед Хеном увеличился не сильно.

— Теперь ты, дочь моя, — жрец повернулся ко мне.

Теперь я подставила ему правое ухо. Почувствовала укол, но почти сразу боль ушла. Потом вернулась, когда жрец довольно неуклюже вставил в прокол серёжку.

Ничего, перетерплю.

Только я это подумала, как Хен коснулся болезненного места, и неприятные ощущения исчезли. Нуда, он же целитель.

Жрец вернулся на своё место. Благочестиво сложил руки, поднял глаза и произнёс:

— Обменяйтесь поцелуем клятвы, дети мои.

Ох. Об этом я тоже не думала. Почему-то решила, что раз наша свадьба будет только формальной, ничего подобного не потребуется. Но жрец-то об этом не знает. Это же… мне придётся сейчас Хена поцеловать?!

Почему-то нахлынуло смущение, я уставилась себе под ноги и, чувствуя себя деревянной, повернулась к парню. Он такой длинный, как я достану?

Но доставать не пришлось, Хен наклонился сам и поцеловал меня в губы. Это был короткий невинный поцелуй, всего лишь прикосновение, но меня словно окунули в обжигающую лаву, по телу промчалась крупная дрожь. Хен сразу выпрямился, но ощущение чужих мягких горячих губ на моих не исчезало. Напротив, как будто только усиливалось, словно это был не поцелуй, а некая печать, заклеймившая меня чьей-то собственностью.

Я как-то ухитрилась дорасти до семнадцати лет, ни с кем ни разу не поцеловавшись. Драки и игры были, совместные ночёвки в полях (вместе с братьями) были, даже свидания, но ни на одном дело не доходило до поцелуев. Поцелуй Хена стал моим первым.

Я даже плохо запомнила, как мы выходили наружу, как шли назад. Хен тоже молчал, непривычно серьёзный. Только на подходе к заставе сказал, чтобы я возвращалась первой.

Я заставила себя поднять на него взгляд, чтобы не выглядеть совсем невежливой, но от этого смутилась ещё сильнее. Что-то словно изменилось между нами. И неотрывный взгляд Хена тоже пугал и смущал.