allura2 - Скованные одной цепью [СИ]

— Люмос!

Вспыхнул не кончик палочки, а она вся. Гарри с перепугу её чуть не выронил, но через полминуты всё было в порядке.

— Акцио перо!

К нему подлетели ВСЕ перья, бывшие в этом помещении. Он перепугался ещё больше и решил поговорить с родными и побежал к Регулусу, где они должны были находиться. Но кабинет истории был заперт, Гарри побежал к профессору Вэнсу — с тем же результатом.

— Все преподаватели и твои родители с крёстным в учительской, — пояснил кто-то за его спиной и тут же юноша получил по шее.

— Это ещё что такое? — обернувшись, Поттер увидел Малфоя (Алан был с Элен в больничном крыле на осмотре — мадам Помпфри продолжала беспокоиться за Элен и через день проверяла её состояние), вырывающего что-то из рук профессора Квайта, который был вне себя от ярости и плевался проклятиями в адрес обоих мальчиков, а потом к ним присоединился и Дадли. В драку последний не вступал, только наблюдал с видом знатока. Ещё через две минуты появились мистер Грейнджер и мистер Бродли, они легко растащили дерущихся — перед самым появлением директора, МакГонагалл, Снейпа, Вэнса, супругов Поттеров и братьев Блеков.

— Что случилось? — спросил Дамблдор.

— Этот гадёныш, — Квайт кивнул на яростно сопящего Малфоя, — напал на меня и чудом не сломал мне руку! Полюбуйтесь на мои синяки!

— Профессор Квайт пытался надеть на Поттера вот это, — Малфой в ответ на обвинение сделал шаг вперёд и разжал кулак. Его оппонент рванулся из рук Бродли и Грейнджера, но Снейп опередил коллегу и взял из рук Драко его трофей. Лицо зельевара побелело.

— Цепь Империо, — процедил он сквозь зубы, демонстрируя всем тонкий чёрный шнурок. — Тройная идеальная Цепь Империо.

— Профессор Квайт! — Гарри был потрясён. Квайт, преподаватель рунистики, был одним из самых уважаемых чародеев, самых блестящих специалистов, но в то же время, чрезвычайно скромным и добродушным человеком. Меньше всего его можно было заподозрить в причастности в подобных интригах.

— Именно, а слов благодарности я от тебя так и не дождался, Поттер! — бросил Малфой. — Если бы не я, что бы с тобой было?

— Ублюдки! — рычал изобличённый Сковывающий. — Я вас всех, всех уничтожу, всех! Акну «взрыв»! Авада Кедавра!

Что-то взорвалось, да так сильно, что весь коридор заполнился дымом и гарью, из центра этого кошмара вылетел зелёный луч и кто-то упал на пол.

— Экспульсар лаоскуридад! Ласкаденос! Дебилидад! — «прогнать тьму», «оковы», «слабость», рявкнули голоса профессора Вэнса, мистера Бродли, и мистера Грейнджера, а за ними последовал голос мисс Дианы Крам: — Дормир еспрофундо! — «глубокий сон». Было брошено ещё несколько заклинаний, сразу же стало светло и все увидели спутанного цепями с ног до головы преступника, храпящего во всю мощь своих лёгких и… мёртвого Дадли, который, на свою беду, оказался ближе ко Квайту, чем Гарри. Все окаменели от ужаса…

— Я не понял, — Малфой в полном обалдении взирал на Бродли, Крам и Грейнджера. — Это же были заклятья… Вы учите ТАКИЕ сложные заклинания? Зачем?!

— Для профессиональной деятельности, — пояснил отец Гермионы, улыбаясь. — Мы учили их двадцать лет тому назад, в центре подготовки мракоборцев в Дублине.

— А я — в софийском центре, но примерно в то же время, — ответила Диана. — Я не сестра, а мать Виктора и Ангела Крамов.

— И мы все — Диана, Грейнджеры и я — мракоборцы первого ранга, — закончил мистер Бродли. — Если мы выдавали себя за маглов, значит, на то были свои причины.

Компания прошла в кабинет защиты и профессор Вэнс наколдовал кресла для всех. МакГонагалл отлевитировала тело Дадли в больничное крыло — мадам Помпфри должна была подготовить юношу к погребению, а профессора Квайта — в ближайший чулан, где оставили под присмотром мистера Филча.

— У вас у всех, наверное, есть немало вопросов? — улыбнулся Дамблдор. — Спрашивайте.

— Значит ли это, что Грейнджер… ну… младшая… — чистокровная волшебница? — пискнул Малфой.

— Притом, из очень знатного рода, — кивнул директор. — Но дед Сэмюэля, был младшим в своей семье, поэтому и ему, а затем его детям и внукам пришлось самим прокладывать себе дорогу в жизнь. Отец Сэмюэля был сквибом и изгоем, поэтому он даже не стал брать фамилию своего рода и был известен под фамилией матери-ирландки. Сэмюэль же родился с мощным магическим потенциалом.

— Почему же тогда мистер Грейнджер не учился в Хогвартсе? — спросил Гарри. Джеймс кивнул.

— Мы с Джоном учились в Ирландии, на родине наших матерей, — пояснил Сэмюэль. — А дома я удерживался от волшебства, чтобы отец так не терзался из-за собственного бессилия. Впоследствии нас разыскал Альбус и попросил о помощи. Среди прочих условий он просил нас временно прикинуться маглами, мы так и поступили, хотя нам с Олив тяжело было что-то скрыть от дочери, а Джону — от Уизли.

— Но мне-то можно было сказать! — возмутилась Гермиона, которая прибежала, едва услышала от МакГонагалл о произошедшем. — Я так психовала, творя первые чудеса…

— Ну, прости! — отец ласково обнял девушку. — Нам тоже нелегко было это скрывать, но это было необходимо. И это молчание сослужило нам неплохую службу — и нам, и другим членам Ордена. А на службе мы выступали под другими именами, так что всё было под контролем. Но ты в любом случае нисколько не уступаешь Малфоям в чистоте крови и знатности происхождения — и моя бабка, и мать, и Олив — чистокровные.

— Потом вас, наверное, интересует история моей гибели и оживления? — принял эстафету Регулус. — Понимаете, я долгое время был папенькиным-маменькиным сынком, гордился, что происхожу к роду Блеков, обожал отца, даже разругался на этой почве с Сириусом. Но это стало причиной моих терзаний, потому что брата я очень любил, мы всегда с ним были лучшими друзьями, пока он не поступил на третий курс, а я на второй. Сыграло свою роль и моё распределение в Слизерин и моя дружба с Северусом.

— Это точно, — буркнул старший брат, пряча глаза.

— Сириус с тех пор меня вечно подкалывал, утверждая, что я попросту слабак, который всего боится, но на самом деле я не способен даже стать Упивающимся — Лорд уже тогда набирал силу. Я тогда психанул и заявил, что обязательно стану Упивающимся, только для того, чтобы ему насолить! И я стал Упивающимся, да ещё и Северуса за собой потащил!

— Мы были неразлучны, как Сохатый и Бродяга, — буркнул Снейп.

— К тому времени я уже знал, что Вальбурга Агата — мне не родная мать и я прижит на стороне. Отец тщательно скрывал свою связь с американкой, которая была вдвое его старше, но однажды, на четвёртом курсе, я случайно обнаружил в его мусорной корзине несколько писем Терезы, в которых она просила отца разрешить нам увидеться, обещая, что ничего мне не расскажет. Мы стали переписываться, подружились, а потом выяснилось, что Северус — мой двоюродный брат. Его мать была дочерью Терезы от другого брака. У них в гостях я познакомился и подружился с Себастьяном.