allura2 - Философский Камень [СИ]

— Они с Хагридом, верно, вместе учились кулинарии, — хмыкнул Рон.

В тот вечер Дадли гордо маршировал по гостиной в новой школьной форме. Ученики «Вонингса» носили тёмно-бордовые фраки, оранжевые бриджи и плоские соломенные шляпы, которые называются канотье.

— Ну и расцветочка! — вся женская часть слушателей и некоторые мужчины скривились, представив себе этот ужас, сначала отдельно, а потом нацепили его на Дадли… Близнецы изобразили тошноту.

Ещё они носили узловатые палки, которыми колотили друг друга за спинами учителей. Считалось, что это хорошая подготовка к той взрослой жизни, которая начнётся после школы.

Глядя на Дадли, гордо вышагивающего в своей новой форме, дядя Вернон ужасно растрогался и ворчливым голосом — ворчал он притворно, пряча свои эмоции, — заметил, что это самый прекрасный момент в его жизни. Что же касается тёти Петуньи, то она не стала скрывать своих чувств и разрыдалась, а потом воскликнула, что никак не может поверить в то, что этот взрослый красавец — её крошка сыночек, её миленькая лапочка. А Гарри даже боялся открыть рот. Он изо всех сил сдерживал смех, но тот так распирал его, что мальчику казалось, что у него вот-вот треснут рёбра и хохот вырвется наружу.

Но в этот день подобная опасность никому не угрожала, вскоре некоторые ученики охали, держась за животы.

— …Не строй из себя дурака, — отрезала тётя Петунья. — Я специально крашу старую форму Дадли в серый цвет. Когда я закончу, она будет выглядеть как новенькая.

Гарри никак не мог в это поверить, но решил, что лучше не спорить. Он сел за стол, стараясь не думать о том, как будет выглядеть в свой первый день в «Хай Камеронсе» — наверное, так, словно вырядился в обрывки полусгнившей шкуры мамонта.

— Кошмар! — все были в шоке.

— Это насколько надо было тебя ненавидеть, чтобы предлагать такое!

— Нам приходится порой надевать… не самые новые и… хммм… качественные вещи, — простонала Молли, — но до такого… Да от такого даже Флетчер бы шарахнулся!

— …Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик.

— Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Вернон из-за газеты.

— Он послал за почтой ДАДЛИ?! — удивились гриффиндорцы, не веря своим ушам.

— Это конец света! — заметила Джинни.

— Пошли за ней Гарри.

— Гарри, принеси почту.

— Конец света отменяется.

— Пошлите за ней Дадли, — ответил Гарри.

— Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон.

Гарри увернулся от палки и пошёл в коридор. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счёт, и письмо для Гарри.

— Уррраааа!

— Наконец-то!

— Твой ад наконец заканчивается!

— До конца ещё далеко, это только начало, — вздохнул чтец, не поднимая глаз.

— Почему?

— Тебе пришло письмо!

— Вот именно, что оно пришло…

Гарри поднял его и начал внимательно рассматривать, чувствуя, как у него внутри всё напряглось и задрожало, как натянутая тетива лука. Никто ни разу никогда в жизни не писал ему писем. Да и кто мог ему написать? У него не было друзей, у него не было других родственников, он даже не был записан в библиотеку, из которой ему могло бы прийти по почте грубое послание с требованием немедленно вернуть книги. Однако сейчас он держал в руках письмо, и на нём стояло не только его имя, но и адрес. Так что сомнений, что письмо адресовано именно ему, не было.

«Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» — вот что было написано на конверте.

— Всё, впредь я на поток этого не оставляю! — буркнула МакГонагалл. — Маглорожденным всегда буду заполнять письма самостоятельно!

Конверт, тяжёлый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марка на конверте отсутствовала.

Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на гербе были изображены лев, орёл, барсук и змея, а в середине — большая буква «X».

— Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Вернон. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки?

— Изобрёл Громовещатель, — фыркнул Невилл.

Дядя Вернон расхохотался собственной шутке.

Гарри вернулся в кухню, всё ещё разглядывая письмо. Он протянул дяде Вернону счёт и открытку, сел на своё место и начал медленно вскрывать жёлтый конверт.

— Его надо было открыть в коридоре, — вздохнула Парвати, догадываясь, какой может быть реакция Дурслей на это явление.

— …Пап! — внезапно крикнул Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил!

Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на том же пергаменте, из которого был сделан конверт, когда дядя Вернон вырвал бумагу из его рук.

— Это моё! — возмутился Гарри, пытаясь завладеть бумагой.

— И кто, интересно, будет тебе писать? — презрительно фыркнул дядя Вернон, разворачивая письмо и бросая на него взгляд. Его красное лицо вдруг стало зелёным, причём быстрее, чем меняются цвета на светофоре. Но на этом дело не кончилось. Через несколько секунд лицо его стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша.

— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он.

— И чему было удивляться? — удивился Дамблдор. — В письме прямо было сказано, что Гарри будет учиться в Хогвартсе, когда достигнет нужного возраста.

— А я вам сразу говорила, Альбус, что в письме нельзя объяснять такие вещи! — сказала МакГонагалл, со слезами на глазах глядя на бледного Гарри. — Я вспомнила эту самую Петунью…

— А вы что, были с ней знакомы? — удивился Гарри.

— Не то, чтобы знакома… Вот Северус жил неподалёку от дома ваших бабушки с дедушкой, возможно, сможет вам лучше рассказать обо всём…

— Спасибо, Минерва! — рявкнул бледный Снейп.

— Но я и сама видела сестричек Эванс в Косом переулке. До сих пор не знаю, почему ваша бабушка тогда взяла с собой обеих дочерей, волшебницей была только Лили, а Петунья пыталась забирать у неё волшебные вещи и изломать их. А потом и я, и Альбус, и ещё несколько наших преподавателей получили письма от Петуньи, где она требовала, чтобы в школу вместо этой «паршивки», как она называла сестру, взяли её… В таких выражениях… Она-де не успокоится, но всё будет по её. Мы все писали ей, объясняли… Но она явно ничего не читала. И это письмо тоже наверняка осталось без внимания. Лично надо было всё объяснять, Альбус, лично, раз уж вам втемяшилось в голову, что исключительно эти придурки имеют право воспитывать Гарри!

Альбус ничего не ответил, но было видно, что он чрезвычайно расстроен.