Amandir - Игры богов (СИ)

В шкатулке лежал золотой кулон на цепочке и несколько колец. Она, со всем своим содержимым, также отправилась в сумку.

В сундуке, кроме пары плащей и комплектов одежды, нашёлся замаскированный под флейту кинжал, струна-удавка и небольшой, компактный арбалет в разобранном виде. Такой было легко спрятать под плащом и выстрелить в не защищённого доспехами человека. К нему прилагался небольшой комплект коротких болтов.

Под койкой обнаружился тайник с двумя кошельками. Один был набит золотом, в другом лежали крупные драгоценные камни. Оба кошелька я забрал, как и флейту-кинжал, арбалетик и болты к нему, а заодно и все книги, алтарь и музыкальные инструменты — всё равно сумка пространственная. Потом продам ценителям, а алтарь сдам местной инквизиции или церковникам.

Вторая комната была более аскетична. Стол был чист. На полках — девственная пустота. Даже светильника не было. Только под койкой нашёлся небольшой, свёрнутый в рулон, коврик серого цвета с фиолетовым рисунком и небольшая книжица — «Арадост Недремлющий».

Полистав книжицу, я пришёл к выводу, что этот Арадост неоднозначен. Он относился к нейтральным божествам и требовал от своих последователей аскетизма и отсутствия привязанностей, дабы не зависеть ни от чего и ни от кого, и всегда быть настороже, даже во сне. Всех, кто имел какую-то собственность, он считал излишне обременёнными и вменял в обязанность своим адептам лишать этой собственности любыми способами, включая воровство и поджог. Так он «нёс благо, ибо ничто земное не последует за нами за грань жизни».

В сундуке лежала пара штанов и рубаха.

Книжицу и коврик, заменявший алтарь, я тоже сунул в сумку и пошёл на выход.

Третья комната оказалась самой интересной. Помимо различной жуткой атрибутики, развешанной по стенам, вроде засушенных летучих мышей, отрубленных лап животных и пучков каких-то растений, на одной из стен висел кинжал. Изогнутый, весь в зазубринах, не то воронёный, не то выкованный из очень тёмного металла, он производил отталкивающее впечатление. Не хотелось к нему прикасаться вообще, словно он мог заразить какой-то страшной болезнью. На его лезвии были отчётливо видны бурые пятна.

На полках стояли книги по ритуалистике, настоящий человеческий череп, и небольшая лампадка, заполненная пахучим маслом.

На столе была разложена карта окрестностей города Грелейда, в переводе «Серокаменного». Без труда я нашёл Беловидовку и ещё несколько деревушек. Вещь, несомненно, полезная.

Сворачивая карту, я задумался, а зачем она тут нужна? И тут вспомнил системное сообщение, которое получил, когда разрушил алтарь. Выходит, теперь начнётся передел божественной власти? Войны, интриги и заговоры одних божеств против других? И меня, небось, попытаются в неё втянуть, раз это моими стараниями всё началось. С другой стороны, судя по атрибутике, развешанной по стенам, вряд ли кому-то станет хуже от того, что этот Сабред отправился куда-то прочь из этого региона.

На углу стола лежал дневник вестника белокожего, исходя из которого, у последнего были определённые планы на пресловутую печать архимага. С её помощью он хотел укрепить своё влияние, возможно, в обмен на неё заставил бы градоправителя построить святилище или храм в свою честь. А оно вон как всё обернулось.

Забрав карту и дневник, я продолжил осмотр. В сундуке также не нашлось ничего ценного, кроме шмотья. Зато под койкой я обнаружил тайник, а в нём, помимо тугого тяжёлого кошелька, небольшого деревянного футляра, обтянутого кожей и маленького мешочка с длинным шнурком, имелась и сияла маной небольшая коробочка, внутри которой лежал тяжёлый, массивный перстень из бледно-жёлтого металла с огромным восьмиугольным плоским камнем, исчерченным рунами. Та самая печать архимага Каторуса.

Я выгреб всё из тайника, забрал кинжал, на всякий пожарный, книги и вышел на свежий воздух. Амалия уже перенесла сюда всех разбойников. Живых сгрудили вместе, обыскали и крепко связали руки и ноги, а рты заткнули кляпами. Убитых уложили в стороне. Я применил описание к разбойникам. Уровни от тридцатого до сорок пятого, классы разнообразием не блистали — лучники, грабители, головорезы, маг, да чародей. У вестников особых классов не было, зато были титулы. Все трое и черноволосый бородач, едва не порубивший меня в капусту, были Героями. У вестников, помимо геройского титула, был и вестнический с указанием покровителя. Похоже, они были костяком банды, а остальные присоединились к ним позже.

Закончив с осмотром, я послал Амалию в деревню с докладом старосте, а сам устроился возле потухшего костра и начал есть кусок жареной лосятины.

Кстати, вопрос с трофеями мы со старостой не обговаривали. Я думал всё, что я выгреб из землянок, присвоить себе. Особенно меня заинтересовал футляр и мешочек, найденные в тайнике. Но разбираться с ними на глазах у старосты, а тем более разбойников, я не буду.

Рядом уселась хмурая Дзинсая.

«Как тебя угораздило попасться, не объяснишь?» — спросил я у неё.

«Это всё тот рофий выродок — вестник, который нас почувствовал! Пока я сражалась с одним из его дружков, он навёл на меня мага, перед тем, как Амалия его оглушила. А тот успел применить заклинание, прежде чем я перерезала ему глотку. А потом Амалию сковал силой своего белокожего божка тот, который тебя хотел на алтарь положить.»

«Ладно, не куксись. Не даром с ними не могли так долго справиться», — попытался я утешить свою боевую эльфийкку.

«Ты не понимаешь! Я оказалась слаба, слабее, каких-то вшивых лесных жителей! Это… просто позор!»

«Но, мы в итоге справились, разве нет? И в этом немалая доля твоей заслуги.»

«Ага, справились… Если бы у них был не каменный алтарь, а железный или ещё какой… Лучше быть рабой у наземников, чем видеть, как тебя приносят в жертву мерзкому мелкому божку, не достойному даже малой толики силы…»

Дзинсая отвернулась, но её эмоции и так были для меня, как на ладони. От эльфы просто веяло раздражением, обидой, злостью и гневом, и я решил её пока не тревожить. Надо было дать ей время успокоиться и принять тот факт, что даже она со всей своей выучкой иногда может быть побеждена.

Вскоре Амалия сообщила, что из деревни выехали три повозки и два фургона в сопровождении двух десятков человек. Спустя некоторое время, сопровождавшие показались в лагере и начали перетаскивать всех разбойников, включая убитых, в повозки, на которые были поставлены большие клетки, чтобы самим отвезти их в город.

— Староста поехать с нами не смог, — сказал старший, — поэтому просил тебя вернуться и зайти к нему.

— Я понял. Мы отдохнём немного и двинемся в путь.

— А лихо вы их заломали, — произнёс мужчина в кожаном шлеме и стёганном доспехе, который в первые моменты, увидев мои глаза, судорожно стискивал рукоять топора до побелевших пальцев. — Ладно, удачи.