Галина Романова - Возвращение немого [CИ]

— Отпусти, шаман! Отпусти!

Громкие крики орков эхом метались под низким сводом подвала. Пленные бесновались, в бессильной ярости стучали кулаками по стенам и полу, рвались с цепей, как свора злых псов. Медленно умиравший от удушья орк распростёрся на соломе, дёргаясь в судорогах. Охтайр сверху вниз взирал на тело у своих ног, и от его улыбки у пленных в душах поднимался страх.

— Он усомнился во мне, — бесстрастно промолвил полукровка. — Есть ли кто-то ещё, кто не верит?

— Верим! Верим! — загомонили остальные. — Ты — могучий шаман! Только отпусти! Отпусти его.

— Пойдёте ли вы за мной, если я сделаю это? — низкий голос Охтайра раскатился по подвалу.

— Пойдём, шаман, пойдём.

— Исполните ли вы то, что я прикажу?

— Да, шаман! Да!

— Тогда…

Испустив глубокий вздох и словно показывая, как нелегко далось ему это решение, денщик медленно расслабил пальцы. Когда они разжались, отпуская что-то невидимое, уже почти задохнувшийся пленник вдруг задышал, жадно, со стонами и хрипом хватая воздух разинутым ртом. На глазах его показались злые слёзы. Воин плакал от унижения и бессилия, а ещё — от страха, что осмелился вызвать недовольство могучего шамана. Орки преклонялись перед теми, кто обладал магической силой. После воина и кузнеца — шаман был третьим, кого почитали и уважали в любом селении. Но если воином или кузнецом нужно было родиться — существовала целая каста воинов — то шаманом мог стать любой. Орки могли окружить почётом даже гоблина, если вдруг у него обнаружилась бы волшебная сила. И даже эльфийские волшебницы-Видящие были для них в какой-то мере священны.

— Сейчас, — дождавшись, пока пленник перестанет давиться воздухом и немного успокоится, произнёс Охтайр, — с вас всех снимут цепи, и вы отправитесь за мной туда, куда я прикажу. Вы сделаете то, что я прикажу, после чего можете считать себя свободными и будете полностью вольны в своих делах и поступках.

Орки переглянулись. В темноте на их смуглых лицах блестели только белки глаз и крепкие зубы.

— Мы пойдём за тобой, — наконец, сказал один. И остальные закивали, вразнобой неразборчивым бормотанием подтверждая его слова.

— И вы полностью признаете над собой мою власть?

— Признаём, шаман.

— И пока не исполните то дело, ради которого я нашёл вас, будете повиноваться мне беспрекословно?

— Будем, шаман.

— Тогда следуйте за мной!

Через час все воины гарнизона собрались на дворе. Даже часовые, которым полагалось бы внимательно следить за берегом реки и равниной на той стороне, и то перевесились через ограждение, не веря своим глазам.

Чуть пошатываясь, спотыкаясь на каждом шагу, еле волоча ноги и бессильно склонив головы на грудь, словно в полусне или трансе, пятеро орков кое-как выбрались из подвалов, и, словно покойники, оживлённые неумелым некромантом, столпились на дворе. Конюх подвёл немало не отдохнувшего скакуна для Охтайра. Коротко попрощавшись с лордом Салаором, тот взял у слуги бухту пеньковой веревки, ловко скрутил несколько петель, связав всех пленников одного за другим цепочкой, прикрепил свободный конец к луке седла и, махнув, чтобы открывали ворота, тронул коня с места. Пленники, спотыкаясь, толкаясь и едва не падая, потрусили за ним.

Видящая и лорд Салаор смотрели им вслед.

— Он поведёт их до поместья-столицы… один? — поинтересовалась волшебница.

— Да. У него защитный амулет.

— В этом я не уверена, — пробормотала женщина, одной рукой опираясь на посох, а другой делая концентрационный пасс. — Магию я чувствую, но это не магия амулета. Что-то здесь не так.

Волшебница была права. Стоило всаднику и его пешим спутникам отъехать подальше в лес, как Охтайр остановил скакуна. Мигом стряхнув с себя напускное оцепенение — пришлось-таки наложить неглубокое сонное заклятье, чтобы местная Видящая ничего не заподозрила, — орки быстро освободились от кое-как завязанной верёвки.

— И что теперь?

Охтайр сверху вниз смотрел на них с седла.

— Теперь вы отправитесь со мной в поместье-столицу, — объяснил он. — Там сделаете то, что я прикажу, а после этого, — он сделал многозначительную паузу, — можете делать всё, что захотите!

Исчезновение Тиара обнаружили наутро, когда стало ясно, что молодой актёр не ночевал в своей постели. Собравшиеся в отведенной для репетиций комнатке, артисты не могли даже думать о вечернем спектакле.

— Он всё-таки попался, — сетовал мастер Боар. — Говорил я ему — хватит бегать на все свидания подряд! Думал, что после того, как узнал о своем происхождении, он станет чуточку осмотрительнее.

— Может быть, пожаловаться Наместнику? — предложила Ниэль.

— И что я ему скажу? «Один из наших актёров куда-то исчез. Ему прислали записку, он ушёл и не вернулся! Помогите!» Знаешь, что он мне ответит? Что Тиар сам виноват! Наверняка, нарвался на ревнивого мужа, который вернулся слишком рано или просто никуда не уезжал.

Соэль тихо плакала, спрятав лицо на груди Тайна. Лейр угрюмо топтался около неё, не зная, чем утешить.

— Что же нам делать? — подумала вслух Ниэль.

— Искать его, конечно же! — как ни в чём не бывало, пожал плечами Кайр. — До вечернего представления ещё полдня, времени полно. Быстренько обойдём все поместье, спросим у кого надо. Авось, кто-то что-то видел!

— Ты думаешь, с нами захотят разговаривать? — вздохнул глава труппы. — Высокородные слишком заняты собой, своими празднествами и развлечениями! Им не до нас! Мы должны их веселить, а прочее — не их забота!

— Но просто так сидеть сложа руки мы тоже не можем! — поддержал Кайра Янсор. — Хоть какие-то следы Тиара должны найтись?

— Тиар жив, — сидевшая в уголке и подшивавшая оторванную оборку от костюма матушка Ханирель подняла голову. — Я смотрела его руки. Я знаю линии ладоней всех вас. Ему суждена долгая жизнь. Но в ней будет много резких поворотов. И один из них — как раз сейчас.

После этих слов никто уже не захотел оставаться на месте. Условившись встретиться тут через три часа, артисты разбрелись в разные стороны.

Лейр и Соэль шли, не держась за руки. Девушка отводила взгляд от идущего рядом юноши. После того, что произошло между ними ночью, они словно отдалились друг от друга. И сейчас были рядом, но не вместе. И отнюдь не поиски пропавшего Тиара занимали их мысли. Соэль, глубоко уйдя в свои переживания, брела, не разбирая дороги, а Лейр настороженно косил по сторонам, словно телохранитель, готовый в любой миг встретить опасность.

Усыпанная песком дорожка привела их к часовне. Обычно к Покровителям шли эльфы в минуты тревоги, отчаяния, скорби или сомнений. С Видящими они беседовали о том, что их гнетёт. И сам Лейр когда-то… Когда это было? В другой жизни? В той, где волшебницы лгут и предают. В той, где убивают за неосторожное слово. В той, которая ещё не завершилась, ибо можно убить кого угодно, но память убить нельзя.