Галина Романова - Возвращение немого [CИ]

Когда эльфы подошли к самой стене, обнаружилось, что заплывший ров и земля вокруг густо заросли шиповником. На колючих кустах еще сохранились листья, тут и там гроздьями висели спелые ягоды.

— Осторожнее! — воскликнул Даррен, когда мастер Боар протянул руку, отводя в сторону ветки. — А вдруг он ядовитый?

— Не думаю, — глава труппы без опаски двумя пальцами взял колючую веточку. — Это белый шиповник. Я-то знаю!

Это несколько успокоило артистов — всем известно, что алый шиповник растёт там, где имеет место злое колдовство. А белый служит просто знаком покинутого много лет назад жилья.

Подходов к замку не было — шиповник разросся так густо, что дорогу пришлось прорубать сквозь него ножами. Подъёмный мост, до которого они наконец добрались, двигаясь гуськом по узкой просеке, оказался цел, но выглядел таким старым и ветхим, что глава труппы сразу заявил:

— Фургон оставим тут. Лошадей, может быть, и переведём, а под ним он обрушится.

Янсор тут же доказал, что переправить лошадей на ту сторону можно и не через мост — он пришпорил своего скакуна и легко перемахнул обмелевший, заплывший и заросший ров.

Ворота в недрах сторожевой башни оказались целы, но не заперты, а просто прикрыты. Стоило налечь плечами, как одна из створок подалась со скрипом и скрежетом, а потом рухнула, по счастью, никого не придавив.

Уже начал спускаться осенний серый вечер, и в колодце двора было сумрачно. Но даже ночная тьма не могла бы скрыть признаков запустения — проросшие во всех трещинах траву и молодые деревца, осыпающуюся штукатурку, треснувшую слюду окон, гнилые двери, полуразвалившееся крыльцо, ступени которого превратились в груду щебня. Когда-то утоптанный двор весь порос густой высокой травой, цеплявшейся за ноги мужчин и платья женщин. Тут и там угадывались кучи мусора, тоже заросшие сорняками. Колодец превратился в груду камней, ведро сгнило, но когда внутрь бросили камешек, послышался плеск воды.

— Отлично, — обрадовался мастер Боар. — Вода есть, дрова тоже найдём. Осталось посмотреть, что там внутри.

— Ты действительно этого хочешь? — со странной интонацией спросила Ниэль.

— Милая, — он пожал жене руку, — рано или поздно, это должно было случиться!

— Я с тобой!

Рука об руку, как новобрачные или влюбленные, они поднялись на крыльцо, с трудом распахнули двери — вернее, просто доломали их остатки — и шагнули внутрь.

— Подождите нас!

Дождь начал усиливаться, и остальные бегом бросились догонять чету.

Они нашли главу труппы с женой в нижнем холле, погружённом в полумрак. Двумя тёмными громадами по бокам высились лестницы на второй этаж. Чернели провалы на месте дверей, ведущей в кухню и кладовые. Как стволы деревьев на склоне крутого оврага, замерли колонны. Держась за руки, мастер Боар и Ниэль озирались по сторонам.

— Ну, — обратился глава труппы к догнавшим их молодым эльфам, — вот отличное место для ночлега! Осталось разжечь огни.

Осенний ливень уже хлестал вовсю, так что переносить вещи, заводить внутрь лошадей и разжигать огонь в камине пришлось второпях, спеша просушить вымокшую одежду. На втором этаже обнаружился просторный пиршественный зал с хорами для артистов. Весь третий занимали еще два зала поменьше и несколько комнат. Но большинство жилых помещений располагалось в двух башнях. Уставшие, промокшие и проголодавшиеся артисты не стали тратить время на осмотр всего замка. Они убедились лишь, что он действительно заброшен и что здесь достаточно места для того, чтобы разместиться всей труппе.

Потрескивание огня в камине — на растопку пошли старые, рассыпающиеся в труху стойла в конюшне — перекрывало шум дождя. Некоторые кусочки слюды в больших витражных окнах выпали, одна рама разболталась и закрывалась неплотно, и шорох падающих капель сливался с треском пламени, создавая своеобразную музыку. В кладовой не нашлось никаких припасов, но у артистов еще осталась ветчина, сыр, лепёшки, немного крупы и остатки зелени. Янсор подстрелил зайца, девушки набрали вдоль дороги грибов. А из ягод росшего у ворот шиповника сварили крепкий напиток, не сладкий, зато горячий и бодрящий, что для промокших путешественников было лучше всего.

Один из столов передвинули ближе к огню. В проржавевшие гнезда вставили несколько самодельных факелов. Одну из пыльных старых портьер приспособили вместо скатерти. Во главу стола Ниэль со странной тихой улыбкой под удивленными взглядами детей усадила своего мужа, заняв противоположное место. Остальные расселись по бокам, посматривая на эту пару. Ветчина, подстреленный Янсором заяц, сыр, лепёшки и зелень заняли свои места на бутафорских блюдах — раскрашенных деревянных подносах. Горячий напиток шиповника разбавили остатками вина и налили всем, даже детям.

Сидевшие в разных концах стола друг напротив друга, мастер Боар и Ниэль смотрели друг на друга так, словно впервые увидели после долгих лет разлуки. И чувствуя, что сейчас происходит что-то необычное, остальные артисты притихли, посматривая на эту пару.

Наконец, Ниэль взяла свой кубок с горячим напитком, подняла.

— Ну, — промолвила она с улыбкой, — ты ведь об этом мечтал, мой лорд? Усадить меня за этот стол как хозяйку в этом доме?

— Да, — мастер Боар тоже поднял кубок, салютуя женщине через стол. — Да, моя леди.

Соэль тихо пискнула.

— Ну, что ж, — Ниэль поднесла бокал к губам, — вот твоя мечта и сбылась.

Глядя друг другу в глаза, они тихо сделали несколько глотков.

За столом у кого-то из зрителей этой сцены вырвался придушенный возглас, и глава труппы отвёл взгляд.

— Да, дети, — промолвил он, поднимая голову к тёмному сводчатому потолку, где ещё сохранились остатки мозаичной росписи, — это именно то, о чём вы подумали. Как это ни странно, когда-то меня звали лордом Бореаром, наследником рода Боредара. И вся земля отсюда и до границы, до тех самых Врат, через которые мы прошли, и то озеро — всё это принадлежало мне. Вернее, должно было принадлежать…если бы не Смутные Века. Я совсем не помню своего отца — он погиб в Смутные Века вскоре после моего рождения. Меня вырастили мать и бабка. Здесь было так тихо, пусто… даже временами скучно. Из наших соседей мало, кто остался — одни покинули эти места, другие, как мы, жили тихо и скромно. Настолько скромно, что даже не всегда навещали тех соседей, которые время от времени устраивали праздники. Единственным ярким пятном во всей моей жизни был приезд труппы бродячих артистов, где я впервые увидел вашу мать.

Ниэль скромно потупила взгляд, делая вид, что её внезапно очень заинтересовала порция зайчатины с грибами, лежащая на тарелке. Но лёгкая улыбка на устах женщины говорила о том, что она внимательно ловит каждое слово.