Сергей Извольский - Молодые Боги [СИ]

Примечание для тех, кто начал читать книгу сразу после начала выкладки – в третьей главе "Критерий оптимальности", в первых абзацах, внесены изменения, где рассказывается о жизни Джесса в Красноярске и роли в ней Сергея Ивановича - без информации о котором будут не совсем понятны события следующей главы.

Процитирую здесь:

«Я студент. Был – подсказало услужливо воспоминание вспышкой выстрела. Первый курс СФУ, в Красноярск приехал из вымирающего и стремительно деградирующего областного райцентра. В одиннадцатом классе поселковой школы был единственным учеником – и провожали меня в Красноярск, когда уезжал поступать, как героя на войну.

Денег у меня тогда не было даже на обратный билет. С собой вез полторы тысячи рублей и сумку с продуктами – которые должны были помочь мне продержаться в первый месяц. Сразу поступить не удалось, но возвращаться домой не стал. Не очень люблю вспоминать тот год – первое время, до морозов, жил в шалаше на берегу Енисея. Подрабатывал в очень разных местах – не стыдно вспоминать только работу администратором сауны и грузчиком на овощной базе. А потом мне повезло – на овощебазе познакомился с одиноким и нелюдимым дядей Сережей – он даже здоровался не со всеми. Сергей Иванович – как я его называл, оказался ветераном без удостоверения. Кроме Афганистана, военнослужащие Союза выполняли интернациональный долг в самых разных местах планеты – о чем государству впоследствии оказалось легче забыть. Или забить.

Сергей Иванович, как казалось, очень устал от жизни. Он неоправданно мало ел и невероятно много пил. Но на работу к семи утра приходил по-военному четко, и без какого-либо намека на перегар. Он всегда выглядел свежим, даже несмотря на внешность, на коей годы оставили значимый опечаток. После того, как Сергей Иванович несколько раз вечером застал меня моющимся в тазике за раздевалкой, однажды пригласил к себе домой. Зиму и весну я прожил у него – и поступил в университет, со второго раза. Сразу после этого Сергей Иванович умер. Он как знал – за несколько дней до его смерти у нас было несколько разговоров, за которые он произнес слов больше, чем за предыдущие полгода. И, как оказалось после похорон, свою трехкомнатную квартиру он переписал на меня. Кроме того, за неделю до своей смерти, через одного из своих многочисленных знакомых он помог мне устроиться на интересную работу в дизайн-студию, с удобным гибким графиком».

Знакомый подъезд удивил ремонтом и консьержкой. В принципе, к этому давно шло – сменившая проворовавшуюся управляющую компанию товарищество собственников развернуло бурную деятельность – о чем я много читал в группе социальной сети, посвященной нашему возрастному, считавшемуся элитным дому в центре Красноярска. Это было полгода назад, еще в прошлой жизни, когда на дворе стояло жаркое сибирское лето – вспомнил я, поеживаясь от холода.

- К кому, молодой человек? – высунулась из окошка бдительная консьержка, когда я прошел мимо нее.

- В сорок седьмую, - негромко, но уверенно произнес я, назвав квартиру соседей сверху – которые постоянно делали ремонт, и соответственно были дома в любое время. Бабка цепким взглядом скользнула по моему лицу, скрытому темными очками и исчезла в окошке. Поведение и эмоции привратного цербера мне не понравились, но уйти – не побывав в квартире, где хранилось несколько дорогих моему сердцу вещей, я не мог. Хотя это и выглядело безрассудством.

Быстрым шагом направился к лестнице, привычным уже движением вытирая правую щеку – скрытая солнцезащитными очками пустая глазница постоянно слезилась. И слегка задел плечом угол, не вписавшись. Беззвучно чертыхнулся – еще не привык к отсутствию одного глаза. Последние два дня – как выбрался из капсулы хранилища Аренберга в литовском Тракае, постоянно цепляю углы правым плечом.

Легко взбежав по лестнице, подошел к своей двери. И замер, несказанно удивленный. Дверь была другая – более массивная, вычурная. Выглядела она стильно, дорого, богато.

Не удержавшись, позвонил - из-за двери раздалась мелодичная и громкая трель. Чуть погодя – шорканье ног.

- Кто там? – произнес незнакомый, сварливый женский голос.

- Э… здравствуйте, а я к Жене Воронцову. С работы его, трудовую книжку принес.

- Нет тут таких! – быстро, с лающими интонациями раздалось из-за двери.

- Ну как же нет, мне в организации адрес дали, по прописке и…

- Нет тут таких, говорю! Иди отсюда, а то милицию вызову! – в быстрой лающей речи послышались истеричные нотки.

Медленно отойдя от двери, двинулся прочь. Я чувствовал, что необходимо что-то срочно предпринять, но понимал –это будет ошибкой. Хотелось зайти к соседям, позвонить знакомым - узнать, что произошло с квартирой; неизвестность причиняла практически физическую боль. Постояв немного на лестничной площадке, собираясь с мыслями, я все же сбежал по лестнице вниз. Потерпит – есть более важные дела в ближайшее время.

Консьержка проводила меня странным взглядом.

- К Ипподрому, - передал я таксисту еще купюру. Не доезжая, попросил притормозить на светофоре и выскочил на Железняка. Почти сразу удачно запрыгнул в тридцатый автобус на Базаиху. Полупустой гремящий и продуваемый всеми ветрами пазик быстро довез меня до кладбища – подняв воротник, пряча лицо от колкого снега, двинулся ко входу. Уехать из Красноярска, не зайдя на могилу к Сергею Ивановичу, я тоже не мог.

Чужое присутствие справа не увидел – я теперь ничего справа не видел; но почувствовал внимание. Резко обернувшись, заметил припаркованный за неказистой зелено-желтой остановкой серебристый лэнд крузер. Из него в этот момент как раз выбирался грузный мужчина – увидев мой взгляд, он призывно махнул рукой, будто бы прося подождать. Мигнула сигнализация, и осторожно шагая сквозь оставленные колесами автобусов смерзшиеся глубокие следы, незнакомец направился ко мне. Двигался он степенно, со спокойной уверенностью.

- Константин, - протянул он мне руку, подходя.

- Евгений, - представился я, недоумевая.

- К Сергею?

- Мм… да.

- Знаешь, где лежит?

- Да.

- А вот я не сподобился. Пойдем, хоть ты покажешь.

Константин оказался действующим сотрудников органов внутренних дел в немалом чине. И бывшем сослуживцем Сергея Ивановича. Константин узнал о том, что его боевой товарищ, с которым они служили на другом краю света, жил и умер в Красноярске, совсем недавно и совершенно случайно. И связано это было со мной.

- …возбуждено по сто семьдесят девятой статье, риэлтерской – принуждение к совершению сделки под угрозой насилия. По сто пятой – убийство из корыстных побуждений. И есть еще сто тридцать первая, - продолжал рассказывать о моих грехах Константин, пока я смахивал снег с могилы.