Надежда Мамаева - Как избавиться от наследства

А все дело в том, что через десять дней должна была состояться коронация Деймона. Его признали своим новым хранителем Врата бездны. И все бы хорошо, но подле темного властелина не было места императрице, в чьих жилах текла исключительно светлая кровь…

Решение предложила Мила: отдать мне свою демонскую мету. Не сказать, что мне это понравилось, но… Если выбирать между тем, что я стану наполовину демоницей, но смогу быть рядом с Деймоном, и разводом… К слову, о последнем чернокнижник и слышать не хотел. Даже заявил, что пошлет лесом и трон, и всех придворных, если ему попытаются навязать новую супругу из темных.

В общем, я поняла, что мне стоит учиться сдерживать вспышки эмоций, иначе буду щеголять с рогами и хвостом, как и всякая полудемоница. Ведь обладательницы меты в виде огненной плети порою теряют свой человеческий облик, когда ими овладевают эмоции.

Я выдохнула, возвращаясь к нашему с мужем спору.

— Как могла? Если бы «как могла», то она просто прокляла бы его. А артефакт… Как этот пацан не умер от удара Хронкором, что в тысячу раз усиливает любой удар?

Стоит заметить, Хронкор мелкая сперла ровно месяц назад из сокровищницы светлых, когда мы были в соседней империи с дружественным визитом.

Видимо, Крей — сын посла, мальчишка двенадцати лет — решил восстановить справедливость и в ответ умыкнуть мету малявки, но не преуспел. Сказать, что он при этом расстроился… Пфф! Он лишь пообещал подналечь на боевые заклинания и через пару лет вызвать Милу на магический поединок.

— Не переживай, у драконов головы крепкие. Особенно у молодых. Главное, что посол заверил, что не имеет к нам никаких претензий.

Я хотела еще что-то возразить из чисто врожденного упрямства, но не успела. Дей применил запрещенный, но самый действенный прием, коим заканчивал большинство наших споров: поцеловал.

Едва его губы коснулись моих губ, в теле тут же поселилась легкость.

Прикосновения сильных рук сводили с ума. Там, где он меня касался, кожа словно вспыхивала огнем.

— Моя невыносимая светлая ведьма. Моя любимая ведьма… — обжигая жаром дыхания, прошептал он, чуть отстраняясь. — Ты мой огонь, маяк, который разгоняет тьму вокруг меня, внутри меня… Ты способна согреть, ты способна испепелить… Но я лучше тысячу раз сгорю, чем вернусь в тот холод, что был до тебя…

Он покрыл мое лицо поцелуями. Невесомыми легкими. Едва дотрагиваясь до скул, лба, подбородка, носа…

— Дей… — прошептала я.

Он дразнил, он пьянил. Он был моим личным сортом виски. С нотками кедра и ароматом корицы. Мой чернокнижник. Мой любимый темный. Когда Деймон меня целовал, было трудно думать, трудно дышать. Я плавилась податливым воском.

Затуманенным взором глянула на темного. Плясавшая в глазах чернокнижника дикая, грешная тьма выдавала Дея с головой: мы думали об одном и том же.

Я закусила припухшую от поцелуев губу.

— Кэр, когда я рядом с тобой, мне трудно удержаться… — В голосе Деймона появились хриплые нотки.

Я, прижатая его сильным телом к стене, почувствовала сквозь легкую ткань платья, что желание, бурлившее в крови чернокнижника, готово вылиться в действие…

— Удержаться? — провокационно переспросила я.

— Сама напросилась. Теперь не отпущу…

Спустя девять месяцев его «не отпущу» вылилось в голубой попискивающий сверток. Первенец характером оказался в папочку — такой же упрямый и требовательный.

Правда, к этому времени Деймон уже принял венец владыки. А я стала его императрицей, взяв-таки мету полудемоницы от Милы. Все же для меня быть рядом с любимым оказалось важнее рогов, хвостов и демонических родственничков, которые идут в комплекте с новыми частями тела.

Отец Милы слегка огорчился, что мелкая отдала мету мне. Тому было несколько причин, и среди прочих то, что я уже замужем, и идея Архора породниться с другим демонским кланом теперь накрылась медным тазом.

После прорыва в Светлых землях тоже произошли перемены: спустя всего несколько дней от странной болезни скоропостижно умер Аврингрос Пятый, и на трон взошел его сын, Тонгор Первый. И, кажется, Дей и светлейший смогли найти общий язык. Во всяком случае, между светлыми и темными не было больше той напряженности, как во времена правления Харта и Аврингроса.

В таверне, которая когда-то носила название «Берлога», а ныне — «Открытые двери», за столом сидели двое: белка и смерть.

— Ты проиграла. — Эйта торжественно размяла лапы. — Светлая ведьма, да еще и с метой демоницы — это тебе не хухры-мухры. Сегодня было сотое, юбилейное покушение.

— И она опять его не заметила.

— Ну с таким-то мужем немудрено… Он ее жизнь, как они только поженились, в первую седмицу дюжину раз спасал… А она только один и заметила — в столовой…

— Зато она ему долго не могла простить, что он ее на погост в мороз выкинул, — мстительно отозвалась Хель.

— С кем не бывает, ошибся с координатами. Целился же во двор своего замка… — встопорщила усы Эйта и пододвинула склянку с подозрительной жидкостью к смерти. — Ты мне зубы не заговаривай. Проиграла — пей.

— А может, все-таки не эликсир жизни, а что-то другое?

— Нет, — отрезала рыжая. — Уговор был, что она до сотого покушения не доживет. Ты продула.

Смерть поморщилась и, пробормотав себе под нос: «Вот и верь этим заявкам. Сто раз, и все впустую», опрокинула в себя эликсир жизни. Поморщилась. Закашлялась.

И тут прямо из воздуха на стол упало письмо.

— О, еще одна заявка! — Эйта цапнула послание первой. — Посмотрим-с…