Кристина Зимняя - Расколдуйте это немедленно!

— Совсем? — влез с вопросом Димка.

— Сейчас совсем, — продолжил сочинять новичок, — горло болит. Да и играть я только учусь.

— А Машенька у нас поёт, — приобняв меня за плечи, сообщила Илонка. — И песни пишет.

— Да-а-а? — Фальшь в голосе сероглазого просто зашкаливала.

Я кивнула и хлебнула пива, чтобы всё же подавиться, услышав:

— Так, может, у нас сложится дуэт?

Боровицкая так заботливо похлопала меня между лопатками, что я едва не влетела носом в тарелку с булочками.

— Трио! — воскликнула она. — Леночка у нас тоже поёт. Да, Леночка?

Ленка, славившаяся отдавленными стадом бегемотов ушами и карканьем пьяной вороны, заметно смутилась, но от цели не отказалась.

— Карлуша, ну хоть сыграй что-нибудь, — похлопав ресницами, томно попросила она.

Меня от такого склонения этого и без того непривычного имени перекосило, Карла — тоже.

— Ладно, — зыркнув на меня, вдруг согласился он. — Но я предупреждал, что дилетант.

Все замерли, а блондин отодвинулся от стола вместе со стулом, вынудив тем самым отступить доставучую однокурсницу — вместе со всем её арсеналом обольщения. Неторопливо расчехлил гитару, и тут меня накрыл настоящий шок — гитара-то моя.

Моя! Нет, ну точно! Но откуда она у Северова? Купил на какой-нибудь барахолке, где торгуют краденым? Или…

Может, это он меня и обобрал, пока была в отключке?

Я прищурилась, сверля новичка диким взглядом, и тот заметил, но отреагировал совершенно спокойно. Водрузив гитару на колени, неуверенно пробежал по струнам, а потом, опять-таки неуверенно, взял первый аккорд.

Короткое вступление, и Карл запел, а я вздрогнула всем телом — просто теперь его голос звучал чуть иначе, в нём появились особые интонации, от которых всё внутри перевернулось. Да и слова… Возникло ненормальное ощущение, будто здесь и сейчас они посвящаются только мне:

Короткий проигрыш, а во мне снова всё перевернулось. И мурашки по коже побежали, а переводная татушка на внутренней стороне запястья зачесалась в тысячу раз сильней…

И снова проигрыш, и пристальный взгляд, направленный чётко на меня.

А я сидела, смотрела на этого странного сероглазого парня, и чем дальше, тем больше мерещилось, что вижу его не впервые. Может, в самом деле ограбил меня, а я, невзирая на сотрясение мозга и потерю сознания, всё же сумела его заметить? Но…

На последнем аккорде Северов ударил по струнам слишком сильно, даже как-то неестественно. Словно герой песни не просит, а требует или даже приказывает! И ровно в этот момент…

Я вспомнила!

В голове словно взорвалась световая граната, а на меня ворохом посыпались воспоминания. Каменистый пейзаж и пещера, клетка торговцев и вопящий прибитый гитарой Иллу, полупрозрачный Терри и нахохленный Кар…вил.

Карвил!

Я подскочила и уставилась на «Северова» круглыми глазами. Карвил! Мой белоснежный мишка! Он… здесь?

— Вот так и знала, что эта блокировка не выдержит, — тихонько фыркнули рядом, и я перевела шокированый взгляд на Илонку-Иланиэллу.

Сглотнула внезапный комок в горле, и…

— Отвянь, извращенец! — взвизгнула Лариса Лопухина, отбивая протянутую к ней конечность Димки.

Голосок у красотки оказался на редкость противный, но смысл был, разумеется, в другом…

— Ларрэйн? — по-прежнему не веря в происходящее, прошептала я.

Рядом гнусно захихикали, а наделённая внушительными локаторами «Лариса» расслышала мой шёпот и, повернувшись, глянула злобно.

Зато «Илья» искренне развеселился, даже хотел прокомментировать, но не успел. Невзирая на плотно сдвинутые стулья и прочие «невозможно», я вскочила и, совершив почти акробатический трюк, включавший случайную затрещину для Боровицкой, из-за стола вырвалась.

— Эй, Камышева! — воскликнула Ленка недоумённо.

Остальные фортелю тоже удивились, лишь Вилли остался спокоен и хмур.

Не в силах что-либо объяснять, я сделала неопределённый жест и помчалась прочь — к коридору, в конце которого располагалась спасительная женская уборная. Едва очутилась в туалете, ноги задрожали так сильно, что пришлось срочно ковылять к окну и цепляться за подоконник, чтобы не упасть.

С ума сойти! Нет, произошедшее действительно не укладывалось в голове! Вернее, попадание в фэнтези воспринималось спокойно, а вот появление тут Карвила…

Неужели мишка пришёл из-за меня?

Запястье опять зачесалось, и я поддёрнула рукав, чтобы, наконец, сообразить — моя драгоценная сестричка никакого отношения к этому странному пятну не имеет. Ещё миг, и растерянность отступила, а глаза непроизвольно сузились.

— Та-а-ак… — вслух недобро протянула я.

Кажется, или кто-то чего-то мне не сказал? Скрыл какие-то факты про нашу липовую помолвку? Или про «поисковый» браслет?

— Эй, Камышева, — раздалось за спиной. Голос принадлежал Боровицкой. — Ты чего так ломанулась?

Я развернулась, чтобы увидеть — Илонка пришла не одна, а в компании «Ларисы».

Ларн. Белобрысый длинноухий бабник. Теперь у него были округлые бёдра, тонкая талия и весьма выразительный бюст. Конечно, моими мыслями сейчас владел только Карвил, но я всё равно прыснула.

— Не смешно! — прошипел бывший нимбоносец.

Я не выдержала — расхохоталась и согнулась пополам.

Смеялась так, что слёзы покатились, и Боровицкая меня в какой-то момент поддержала. То есть мы стояли и заливались, а Ларн дул свои хорошенькие щёчки и молчаливо негодовал.

Когда приступ ржача закончился, я спросила:

— Кто тебя так?

— Ректор, — буркнул эльф.

Мм-м… а я полагала, что Глава Шерриведского Института хороший.

— Бонаэль наказал, — добавил… добавила «Лариса».

— И за что тебя так? — Не удержавшись, я ткнула пальцем в «её» бюст.

Ушастый верно расшифровал мой жест, но ответить не пожелал — только скривился так, что я снова чуть не свалилась. Вместо родственника ответила Илонка: