Анастасия Баталова - Чтобы желания сбывались

Выскочив из машины, она не оглянулась. На цыпочках побежала к подъезду. Кирочка знала, что Саш Астерс и сейчас смотрит на неё из-за опущенного стекла; это знание было приятным настолько, что по её позвоночнику легко и весело пробежала стайка мурашек… В эти секунды на свет родилось столько невнятных несбыточных желаний! Они взлетели, словно маленькие прозрачные мотыльки, закружились над стройным силуэтом босой женщины в тёмно-синем вечернем платье, над такси с приоткрытой дверцей, над тёмной сочной листвой деревьев…

Саш медленно нащупал в кармане пиджака бумажку с Кирочкиным номером телефона, который она не задумываясь написала ему в начале вечера. Согласно неписанному правилу, теперь стоило эту бумажку выбросить — ведь дама сообщила, что не желает продолжения… Но Саш решил оставить. Так. На всякий случай. Никогда не знаешь, ключ от какой двери вручила тебе жизнь на этот раз — мудро хранить их все — авось какой-нибудь отомкнет врата рая…

Билл толкнул дверь и вышел из офиса кредитной организации, где работали знакомые ведьмы, на гладкий тротуар Улицы Банков. Дул ветер, и он накинул пиджак. День стоял пасмурный, но сухой. Билл взглянул на часы и быстро зашагал вдоль по улице. Его всегда раздражало отсутствие в этом районе Города места, где можно нормально перекусить, здесь не только не было приличного ресторана или хотя бы уютного кафетерия, нигде не торчало даже ни единого киоска с шаурмой и сомнительными пирожками. Одни только офисы банков — крупных и мелких, коммерческих и государственных, популярных и не очень… Поэтому обычно Билл, если случались дела на Улице Банков, в обеденное время ходил на Фруктовый Рынок, что находился в двадцати минутах скорой ходьбы от этого голодного квартала капиталов; там он покупал себе бутыль мутного свежевыжатого сока, несколько круглых зерновых хлебцев и кулёк королевских фиников. Ими торговала слабенькая пожилая ведьма с повязкой на глазу, она всегда бывала очень рада Биллу, обращалась к нему «красавчик», выбирала для него самые крупные финики, тёмно-тёмно-шоколадные, почти чёрные, лоснящиеся от сладкого сока. Билл благодарил её улыбкой, и улыбка эта, дружелюбная и в меру кокетливая, с лихвой окупала все ведьмины хлопоты.

Сегодня он тоже отправился на Фруктовый Рынок, который был не только самым большим и разнообразным в Городе, но и самым дешёвым. Потому среди его пёстрых плащевых палаток постоянно толпился разномастный народ: любой, от распоследнего бедняка, обитающего на заброшенной верфи у Залива, до успешного служащего с Улицы Банков мог найти там что-нибудь для себя. Войдя в ворота, Билл влился в один из людских потоков, которых на рынке существовало великое множество, как течений в океане. Двигаться же по собственной траектории, вне этих потоков, здесь было весьма проблематично. Пробираясь вдоль ряда палаток с аккуратно разложенными крупными и невероятно красивыми овощами и фруктами, которые никогда не продавали с витрины, Билл заметил в глубине одной из них удивительно знакомое женское лицо. Вырвавшись из потока, он приблизился к палатке. «Господи, неужели это она!?»

За прилавком, на котором были выстроены безупречно правильные пирамиды из одинаково глянцевых и круглых яблок, томатов и апельсинов, заложив руки за спину, стояла Магдалена. Она осталась почти такой же, как в тот день, когда он видел её в последний раз, и хотя годы шли, она всё ещё походила на девочку. Но это было очень грустное сходство, потому что на лбу и переносице у «девочки» появились теперь мелкие морщинки, а во всем лице её проявилось выражение вечной усталости женщины, задавленной бытом, которой совершенно неоткуда ждать подмоги. На ресницах у Магдалены как и прежде комочками трогательно и жалко лежала тушь. Волосы, крашенные в жёлтый, жёсткие точно зубная щётка были убраны простой резинкой в пучок на затылке.

Билл протиснулся к самому прилавку и стал смотреть на эту замученную старую девочку… Он не надеялся быть узнанным ею. Просто наблюдал. Магдалена вскоре обратила на него внимание.

— Желаете чего-нибудь? Яблок? Очень сладкие…

— Да. Пожалуй, яблок. Сладких. — Ответил Билл автоматически, повторяя за нею; ему просто захотелось самому проговорить те слова, которые только что выпустили на волю её губы, прочувствовать их вибрацию…

— Ты?.. — спросила Магдалена, словно испугавшись. Она близоруко сощурилась, пытаясь разглядеть его получше, и Билл сразу понял: узнала. Но её тут же отвлекла какая-то пожилая крикливая женщина:

— Так вы будете взвешивать мне помидоры?!

— Секунду. Я сначала взвешу молодому человеку яблок. — Магдалена кивнула в сторону Билла.

— Он тут не стоял! Без очереди протиснулся! — возопила женщина.

— Прости меня, — сказал Билл так тихо, что Магдалене пришлось догадываться по губам.

— Здесь не поговоришь толком… — она глядела ему в лицо своими лучистыми глазами, выделяя это лицо из толпы, освещая его как фонариком лучом своего доброго отношения, — я заканчиваю в шесть.

Билл не успел ничего сказать, Магдалена сунула ему яблоки и повернулась к жаждущей помидоров женщине. Какой-то тип с бряцающей телегой, нагруженной пустыми ящиками, толкнул его.

— Чего разинул хайло, мажор? На небо смотришь? Нашёл место! Уйди с дороги.

Толпа оттеснила Билла от прилавка. Он больше не видел Магдалену. Только её жёлтая макушка, как поплавок, иногда появлялась над грудами овощей и фруктов. Только сейчас Билл вспомнил, что она не взяла с него денег за яблоки. Забыла. Яблока было два. Он взвесил их на ладони. Бордовые. Блестящие как новая парниковая плёнка. Он сунул их за пазуху.

Билл пришёл на рынок снова к шести часам. Палатки уже закрывались. Торговки убирали товар: бережно укладывали фрукты и овощи в плоские фанерные ящики, накрывали их картонками, ставили друг на друга, опускали вниз плащевые занавесы палаток и застёгивали их на молнии. Билл встал в стороне, дожидаясь Магдалену. Она торопливо завершила свои дела, и, облегчённо выпрямившись, после окончания рабочего дня словно расправившись, раскрывшись, как цветок, принялась высматривать в поредевшей толпе Билла. Она сразу увидела его и, помахав, побежала навстречу. На ней была лёгкая светлая ветровка, простая цветастая юбка и резиновые сапоги. Болтаясь на её маленьких ногах, они глухо постукивали.

— Почему ты больше не работаешь в том ларьке на нашей улице? — спросил Билл.

— Это долгая история, — Магдалена отмахнулась, — его пришлось продать за долги… Давно уже. Эдвин играл с каким-то жульём в карты и… — на несколько мгновений она умолкла, словно устыдившись того, что сказала, потом продолжила, в этой своей милой торопливой манере, вызывающей у Билла невольную улыбку, — Эдвин ведь работать совсем не может, нервный он, одно время пытался устраиваться, но всюду не выдерживал, то его оскорбляют, то тяжело ему, то платят мало… Я одна семью кормлю… — Магдалена улыбнулась грустно, и взглянула на Билла с какой-то необъяснимой и оттого ещё более обидной укоризной. — У тебя-то, поди, один костюм стоит столько, сколько мы за год проживаем…