Анастасия Баталова - Чтобы желания сбывались

— Тут не обойтись без мирового электронного каталога денежных знаков, — заключил он, — знаешь, что это такое?

Билл помотал головой.

— Это наиболее полная база данных, куда внесена информация обо всех известных на сегодняшний день купюрах и монетах, как о действующих, так и о давно устаревших, даже о таких, которых никто не держал в руках, и о них лишь имеются упоминания в исторических документах.

— Как же мне воспользоваться этим каталогом?

— Если ты готов провести настоящую работу, друг мой, я скажу тебе. В читальном зале есть компьютер с доступом ко многим материалам, которые возможно использовать в учебных целях. В том числе и Каталогу. Я долго добивался этого разрешения, не знаю, правда, зачем… Вероятно, на случай, что встречу здесь страстного фанатика-нумизмата. Я так его и не встретил, но твоё появление хоть в какой-то мере оправдает мои старания. Так вот. Тебе придётся просмотреть множество изображений денежных знаков разных стран и эпох, сличая их с твоей монетой. Времени потребуется немало, возможно, в этом году тебе даже не удастся достигнуть цели, если будешь уделять поиску часок-другой после занятий. Я желаю тебе удачи.

Историк убрал лупу, взял под мышку свои папки и шагнул к выходу из кабинета.

— Последнее, — обернулся он в дверях, — иди до конца. Тебе ещё не раз покажется, что всё бессмысленно, но тем не менее — всегда продолжай. Продолжай делать начатое. Даже если ты ничего не добьёшься, это не важно, ты обретёшь себя иного, ничто не закаляет и не умудряет так, как напрасно затраченные усилия.

Последовав совету, Билл начал работу с Мировым Каталогом. Как и предрекал ему учитель, только к середине следующего учебного года мальчику удалось наконец завершить своё маленькое расследование. Он последовательно просмотрел всю базу данных, разглядел каждое изображение в ней, пробежал глазами историю каждой монеты и …не нашёл своей. Опечаленный, он пришёл к историку.

— На самом деле, мой юный друг, большая часть наших усилий идёт прахом, — утешил его тот, — лишь очень малая доля наших действий действительно приносит пользу. А всё потому, что мы, люди, — все до одного блуждаем впотьмах. Мы не знаем, кто мы, для чего созданы и что нам надлежит делать…

Билл стоял перед учителем в растерянности. Он чувствовал: ещё несколько мгновений, и из глаз хлынут злые непрошеные слёзы. Он почти никогда не плакал, но сейчас… Целый год напрасных стараний, и человек, которому он доверял, которого он считал своим другом, вместо того, чтобы его поддержать, подбодрить, стоит перед ним и так спокойно, будто бы он всё знал наперёд, говорит: ничего, мол, так и надо, это жизнь…

— А как же монета? Что мне с ней делать теперь? — Билл огорченно прикусил губу.

— Секрет пока не раскрыт. Потому двигайся дальше. Ничто так не толкает вперёд, как неразгаданная тайна, это твоя тайна и твой путь.

Историк улыбнулся тихой грустной улыбкой.

— Мне тоже уже пора, — продолжил он, — Ваш директор решил положить конец моим педагогическим экспериментам. Я уезжаю домой.

Билл молча наблюдал, как учитель собирает вещи со стола. Как он складывает книги, обтирает от пыли и убирает в портфель миниатюрную старинную вазочку, настольный бронзовый бюст Вождя, позолоченные часы.

— Прощай, и помни: кажущееся напрасным порой может неожиданно принести пользу, а необходимое и разумное на первый взгляд — оказаться совершенно напрасным. Вот я, например, проработал в этом заведении десять лет, и теперь ухожу без сожалений, хоть недолго, но жизнь дала мне возможность быть здесь и сеять свои семена, пусть даже прорастёт из них всего одно, если вообще прорастёт. Удел учителя — не глядя бросать зёрна, они попадают и в сочный чернозём, и в мёрзлую глину — нет более напрасного труда, если ничего не выросло, как и нет большей сладости, чем принимать из рук ученика хлеб, проросший из твоего семечка. Учись принимать с лёгкостью тщету своих стараний, и это сохранит тебе возможность радоваться жизни, что бы ни случилось… Представь, к примеру, если бы матери вдруг перестали рожать: ведь каждый рождённый рано или поздно умрёт, так к чему терпеть боль, производя его на свет? Все мы в своей жизни рождаем для смерти, строим для разрушения и обретаем знания вопреки грядущему забвению — в спокойном принятии этого и заключена самая большая мудрость.

Сухонький старичок с остроконечной бородкой и жалящим взглядом маленьких глубоко посаженных карих глаз прогуливался в выходной день по тротуару неподалёку от Красного Рынка. На нём было новое клетчатое пальто, чистая фетровая шляпа, и, несмотря на ясное небо, в руке старика грациозно покачивался при каждом шаге сложенный зонт-трость длиною почти в половину его роста. В последнее время господин Друбенс иногда чувствовал резко набегающую слабость во всех членах, и участковый терапевт посоветовал ему больше бывать на свежем воздухе. «Разумная физическая активность стимулирует обмен веществ, что в вашем возрасте особенно актуально…» «Хорошо ещё, что он не знает, сколько мне на самом деле…» — посмеивался про себя старик.

Вальяжно прохаживаясь вдоль необычайно длинного ряда барахольщиков, яркий солнечный свет сегодня выманил на улицу даже самых ленивых, господин Друбенс сразу выделил среди прочих матушку Иверри с её загадочными чёрными статуэтками. На солнце они казались ещё чернее и глаже; отполированные поверхности фигурок маслянисто блестели в золотистых осенних лучах.

Старик подошёл и остановился возле картонки. Своим намётанным глазом торговка тут же оценила содержимое его бумажника, и уста её разверзлись, чтобы расточать мёд и патоку:

— Добрый день, почтенный господин… — «Что бы такого наплести, чтобы этот старый олух купил у меня статуэтки?» Хитрость кормит торговца, и Иверри завела свою заученную песенку.

— Эбеновое дерево? — недоверчиво пробурчал старик, вертя в руках одну из фигурок, — я что, по-вашему, дурак? Это же обыкновенная полимерная смола.

Иверри смешалась, однако быстро пришла в себя и попыталась выкрутиться:

— Ну, может, и смола, только вот в смоле тоже сила, она оттягивает старческие хвори, знаете вы, вот у меня ежели что болит, так я как положу на больное место, так и высосет всё… Вы сами попробуйте. Купите, недорого…

— Сила, говоришь… Хвори высосет… — задумчиво проговорил старик, и так посмотрел на Иверри, что ту сразу бросило в холод.

Она опустила глаза, слишком уж страшно оказалось встретиться с ним взглядом. Он как будто мигом угадал всю суть её, и теперь только разыгрывал доверие, проверяя, куда способна завести рыночную торговку привычка к безнаказанной лжи. Иверри подумала о своей родине, крохотной прекрасной стране на берегу тёплого моря — и зачем только понадобилось ей когда-то, глупой молодухе с младенцем на руках, пытать счастья здесь, на севере, в столице стекла и бетона? Тогда она думала: «Все идут в города, и я пойду; остаются только старики да калеки; недаром же говорят люди, будто в Большом Городе почётно даже бродяжничать, там живут настолько богатые люди, что и отходами после них неплохо можно прожить…»