Владимир Поселягин - Спец [litres]

Машина была ГАЗ-64, я сел спереди, эти двое – сзади. Пока мы ехали, я так перетасовал карты. Машина остаётся с начфином, и он возвращается на ней, а я вернусь на попутке, когда закуплю всё, что нужно. Увольнительная до шести вечера, четыре часа впереди, успею. Где находится магазин музыкальных инструментов, никто не знал, а я хоть и местный, но раньше не интересовался. Помогли прохожие. Тут остановились, там, поспрашивали, и доехали. Он, как ни странно, работал. Хотя день будничный, чего ему не работать? Я вышёл, а машина с обоими пассажирами укатила дальше. Я же зашёл в магазин и, заложив руки за спину, не обращая внимания, как продавщица засматривается на мои награды, среди которых была и английская, стал внимательно изучать ассортимент. А он был неплохой, и нового инструмента хватало, видимо, завоз был. Однако я точно знал, что некоторые фабрики музыкальных инструментов перешли на выпуск военной продукции, и запасы инструментов могли быть только довоенные, но всё же выбрать было из чего. Ну как же, столица! Вот и выберем.

Хм, а тот лейтенант чуть дальше сошёл и вернулся, я видел его, благодаря сканеру.

Остановившись у полки, где стояли две типа гармошки, я посмотрел на продавщицу, и та подошла.

– Вы что-то хотите, товарищ?

– Да. Хотел бы посмотреть этот инструмент. Как он называется?

– Вот это баян, а это аккордеон. Это выставочные образцы, на складе есть ещё экземпляры. Вы себе выбираете инструмент?

– Да. Сегодня отчего-то решил, что у меня идеальный слух, попробовал на гитаре, получилось, понравилось. Хочу научиться играть на гитаре и аккордеоне. Вот их и желаю купить, но хороший инструмент, качественный.

– Не хочу вас обидеть, но, взяв в руки гитару, сразу на ней играть не получится.

– Я бы попробовал. Есть на чём?

– Сейчас принесу, – улыбнулась продавщица и удалилась в подсобку.

Вернулась с шестиструнной гитарой, такой же, что я сегодня держал в руках, но цвет золотистый. Я перекинул через голову ремень, подрегулировал его под себя и начал пробовать струны. Гитара оказалась ненастроенной, и я, подтянув струны и убедившись, что теперь неплохо, хотя до отличного звучания её ещё нужно настраивать, попробовал переборы. Получилось, на мой взгляд, удовлетворительно, а продавщица так совсем стояла с открытым ртом.

– Вы подшутили надо мной. Чтобы так играть, нужно учиться с детства.

– Я сегодня гитару впервые в жизни взял. Клянусь.

Заметив, что я остановился и дую на пальцы, она достала из ящика стола какую-то тонкую пластинку и протянула мне:

– Возьмите медиатор, с ним легче.

– А что это?

– Ею защипывают струны. Пальцы болеть не будут.

Пластина явно была костяная, и я попробовал ею, пришлось приноровиться, и тоже стало получаться на том уровне, что меня удовлетворил.

– Красивая игра, – улыбнулась продавщица. – Никогда не слышала этой мелодии. А аккордеон тоже в руках не держали?

– Нет, не держал.

– Сейчас проверим.

Она сняла выставочный образец, помогла мне накинуть на плечи ремни и минут двадцать наблюдала, как я тяну меха и пробую разные клавиши, запоминая что и где, а потом тихо стал наигрывать. Фальшивил, но с каждой минутой мелодия становилась всё лучше, пока не стала идеальной. А потом, вспомнив одну мелодию в стиле рок, но которую можно сыграть на аккордеоне, я слышал в своём времени такую игру у одного виртуоза, и я дал! Две минуты наяривал, мышцы на руках начали уставать, а когда остановился, то услышал бурные аплодисменты. Оказалось, я так увлёкся, что потерял наблюдение за пространством. В магазине, кроме меня с продавщицей, теперь была мамаша с пацаном лет десяти и две девушки. Все они и аплодировали. А пацан теребил мать и требовал вместо скрипки купить ему аккордеон. Кажется, впечатлённая мамаша особо и не сопротивлялась.

– И всё же вы шутник, товарищ командир, – погрозила мне продавщица. – Вас учили с детства.

– Повторяться не хотел бы, но придётся: впервые взял. Самому понравилось. Беру и гитару, и аккордеон. Чехлы к ним есть? О, а это саксофон, да? Тоже возьму.

Мне упаковали выбранные инструменты, я купил запасные струны для гитары и предметы для чистки, а перед тем, как покинуть магазин, попросил у продавщицы лист бумаги и карандашом, который достал из кольца, написал на оборванном листке с нотами всего одну фразу…

С инструментами гулять тяжеловато, но я упорно шёл по улице. Аккордеон на длинном ремне сзади, гитара на боку и чехол с саксофоном в руке, другой я опирался на трость. Побродив по дворам – причём хвост не отставал, надо признать, работал шпик очень профессионально, визуально я его так и не засёк, – я подошёл к старой кирпичной стене и стал демонстративно отсчитывать кирпичи, а добравшись до того, который шатался, вынул его и убрал внутрь бумажку. При этом постоянно оглядывался и вёл себя крайне подозрительно. Вернул кирпич на место, захромал дальше. Этот молодец, убедившись, что я удалился и не вижу место закладки, радостно подскочил и достал записку. Выражение его лица на всю жизнь запомню. Там было написано: «Не умеешь следить, не следи».

Пока лейтенант разыгрывал из себя следователя и доставал записку, я извлёк из хранилища эмку, положил на заднее сиденье инструменты и покатил из города, возвращаясь в часть. Гнал основательно, так что уже вскоре остановился неподалёку от КПП. Вытащив музыкальные инструменты, убрал машину и дальше прогнулся пешочком. Я так с грузом и мучился бы, но мимо проходил строй бойцов, и старшина выделил мне одного в качестве носильщика, поэтому до общежития я добрался с комфортом.

А там ажиотаж! Мне передали, что все, кто меня слышал, так раструбили о моих новых способностях, что теперь об этом знал весь аэродром, все части, которые тут дислоцировались. Оказалось, музыканты, особенно те, которые за душу могут брать, большая редкость и ценность. Парни из моей эскадрильи уже встали и тоже жаждали увидеть новоиспечённого музыканта. Так что встретили меня, можно сказать, с теплом и требованием поскорее показать, что я демонстрировал в обед. Я согласился. Но сначала поднялся к себе, отнёс аккордеон и саксофон. А играть решил в зале для совещания, где мы также карты учим, на первом этаже казармы. Зал набился до предела. И прежде, чем начать, я сказал:

– Все деньги с отчислений за сбитого противника потратил, но вот купил. Буду учиться и играть. Поэтому, товарищи, не судите строго, я это делаю впервые в жизни. Спою две песни, о лётчиках.

– Давай, послушаем! – выкрикнул кто-то с задних рядов.

Я сел на стул, который мне поставили, и, подстроив новую гитару, стал играть. Сначала «Я – Як-истребитель», потом «Их восемь – нас двое». Слова и мелодии сами всплывали в голове. Я это ещё во время первого исполнения заметил, даже то, что точно забыл, вспоминалось. Видимо, влияние амулета, вытаскивал всё из глубин памяти. А ведь я немало разных песен слышал, даже всё, что слушал в прошлом вполуха, смогу восстановить и наиграть, что сейчас и проверял. А я ведь фанат «Сектора Газа». М-да, наверное, пока не поймут. Поэтому, разыгравшись, исполнил ещё три песни. Военных больше не пел, о лётчиках хватило, теперь о жизни и любви. Это были «Лучший город Земли» Магомаева, «Я поднимаю свой бокал» Киркорова и «Мгновения» Кобзона.