Лана Волкова - Неласковый отбор для Золушки

— Спасибо, леди Вальдер. Вы так не похожи на сестер…

Продолжить она не успела. Валла грозно посмотрела на меня, потом на Федайру. Дуэнья опередила замечание распорядительницы. Ловко проскользнула ко мне, сжала за локоть и приложила палец к губам.

Я взяла руку леди Кевман, с улыбкой крепко пожала и позволила Федайре увести меня. А на сцену вышла Алис. И тут-то я всей душой прониклась тем самым чувством, когда «твоя теща на твоей новехонькой „ауди“ летит в пропасть».

Зрелище хрипло каркающей мимо нот Алис компенсировало мне все ее тычки и оскорбления. Такого публичного позора не пожелаешь и врагу. Сестрица определенно вытеснила леди Кевман с места кандидатки на вылет.

Но видит бог — выносить подобное пение мне было тяжелее любой пытки. Если Элган пожелает расколоть меня, достаточно посадить в камеру с Алис и заставить ее выть свои жуткие музыкальные шедевры.

Судя по страдальческим гримасам гостей, не я одна изнывала. Леон и тот мученически корчился, не считая нужным прятать недовольное выражение голливудской физиономии от Алис.

Над залом пронесся единодушный вздох облегчения, когда сестрица наконец заткнулась. Сама она словно и не замечала, какое неизгладимое впечатление производит ее пение. Поклонилась зрителям, как заправская звезда эстрады, и продефилировала на место с гордо выпрямленной спиной.

Есть же категория безухих безголосых людей, которые обожают петь в караоке-барах. Всей душой они верят, что их пение доставляет такое же удовольствие слушателям, как им самим. Судя по всему, сестричка относилась к этой категории.

То-то для нее будет шок, когда жюри огласит вердикт. Что Алис вылетит — я не сомневалась. А вот Кенну с Шиллой, похоже, придется терпеть дальше…

Больше половины невест уже отстрелялись. Мой выход еще не объявляли. Несмотря на свой концертный опыт и выдержку, я начинала нервничать. Интересно, почему невестам не полагалось знать порядок выходов заранее? Правила отбора или изощренный садизм господина?

Чем меньше оставалось девушек, тем приятнее становились голоса и исполнение. Видимо, Валла просто использовала «эффект края»: поставила талантливых певиц в начале и в конце, а бездарей запихнула в середину.

Когда к концу испытания не выступили лишь три невесты, включая меня, я услышала свое имя. То есть имя Рианны. Киара коснулась моей ладони, на миг сплела пальцы с моими. Шепнула:

— Удачи, Ри! Порви их всех!

Нет, она сказала иначе. Мягче и культурнее. Но мое возбужденное сознание услышало привычное пожелание товарищей по группе, когда они приходили болеть за меня на разных вокальных конкурсах.

Федайра взяла меня под руку и повела к сцене. Я взошла, улыбнулась музыкантам. Сделала зрителям изысканный книксен на веравинский лад. Взглядом показала Федайре, что готова. Дуэнья подала знак дирижеру, тот взмахнул, и зазвучал первый такт веравинской аранжировки Summertime.

Ну, Июльская Вишенка, погнали наши городских!

Федайра хорошо позаботилась о моей манере исполнения. Я пела не как землянка, и от любимой Эллы Фицджеральд в моем пении не осталось ничего. Хотя, когда я исполняла Summertime на Земле, знатоки изумлялись и предлагали мне поучаствовать с этой композицией в шоу «Один в один». Загримировавшись под афроамериканку, разумеется.

И тем не менее сейчас, запевая гимн господину отбора, внутри я слышала ее бархатное переливистое звучание.

Однажды, когда я была подростком, в одной книге мне попалась фраза. Она потрясла меня и перевернула взгляд на жизнь. Книга, кстати, о попаданце. «Женщины — сумасшедшие птицы. Но почему-то не учатся летать. Только вить гнезда», [9] Макс Фрай. «Лабиринты Ехо». — гласила та фраза.

Именно после той книжки я попросила папу отдать меня в эстрадно-джазовую студию. Чтобы научиться летать.

У меня не было полной семьи. Отец-одиночка и бабушка. Но я видела, как «вили гнезда» матери моих друзей. Вкладывали душу и силы в семью, в обустройство дома. Отказывались от личных интересов, сужали круг общения, чтобы с головой утонуть в муже и детях. Иногда бросали работу.

А потом они узнавали о любовницах мужей, которые не тяготились бытовухой, а приятно и необременительно проводили время с чужими благоверными. Командировки, задержки на работе…

У двух ребят отцы и вовсе ушли из семей к другим женщинам. А мамы остались в одиночестве с поломанным гнездом и собственной нереализованностью.

Та фразочка о сумасшедших птицах как будто сложила кусочки пазла у меня в голове. Я приняла решение, что в моей собственной жизни всегда найдется место полету. И полетом стала музыка.

Когда бы я ни выходила на сцену, где бы ни выходила — даже в самом захудалом ресторанчике с безвкусным репертуаром, что бы ни пела — даже «Муси-пуси» или «Зайка моя», я всегда выпускала из груди свою сумасшедшую птицу.

Так и сейчас. Перед напыщенным господином отбора, перед хитропопым чародеем Элганом, перед пятнадцатью соперницами-невестами с их хищными дуэньями, перед сотнями гостей, делавшими ставки, какую из невест «съедят» первой, я пела так, словно дарила им свою птицу.

Пусть птица пела не моим голосом, а Рианны, но направляла его я. Летел он, повинуясь моей воле и моему мастерству.

В какой-то миг я ощутила, что попала в запредельное пространство. Ни стен, ни потолков — никаких ограничений. А те, кто внимал мне, не имели ни лиц, ни статусов, ни коварных планов. Никто не плел подковерных интриг. Все наслаждались полетом вместе со мной. Чисто. Честно.

Когда я смолкла, в зале воцарилась тишина. Никто даже не аплодировал. Несколько секунд слушатели будто не могли прийти в себя. Вернуться из поднебесья, куда я вознеслась пением и помогла вознестись им.

Я сама с трудом чувствовала твердый пол под ногами, не понимая, что произошло. Такое со мной случилось в первый раз. Я любила свое дело. Отдавалась ему искренне, всей душой. Но чтобы вот так улететь в заоблачные выси — никогда…

А через пару мгновений меня оглушил взрыв аплодисментов. Кто-то восхищенно свистел и топал ногами. В оглушительном шуме я поймала взгляд Элгана. Ошарашенный, потрясенный. Мое пение, похоже, пришибло лорда — коварного обольстителя.

Кое-как собралась с мыслями. Поклонилась зрителям, поблагодарила музыкантов и сошла со сцены. Федайра мигом подала руку, чтобы я оперлась. Благодарности моей не было предела. Без поддержки я бы не дошла до места, свалившись на пол.

Выступление двух оставшихся невест почти никто не слушал. Хотя пели девушки очень даже неплохо. Когда последняя невеста спустилась со сцены, Леон поблагодарил всех и сделал знак Валле.

— Лорды и леди! — объявила распорядительница. — Второе испытание завершено. Жюри удаляется подводить итоги. Ожидайте и наслаждайтесь игрой придворных музыкантов.