Филипп Крамер - Мир Чаши. Дочь алхимика

Они расстались на небольшой развилке — вправо от тракта уходили две накатанные колеи. Приняв три монеты серебром, крестьяне клятвенно пообещали, что все будет в лучшем виде, и заверили, что их знахарка всенепременно обиходит раненого. На прощанье Жозефина вручила северянину короткую записку, гласящую, что нобле де Крисси благодарит наемника Шэнана за беспорочную службу, которую он был вынужден оставить в связи с серьезным ранением; никаких претензий не имею, привет Дональду Барбусу; голубой сургуч, печать дома де Крисси. Наемники тепло попрощались с боевым товарищем, Жозефина осенила его знаком Даны Исцеляющей, Фердинанд помахал рукой — и крестьяне свернули, а отряд направился дальше по тракту.

Уже по темноте они добрались до постоялого двора, где во дворе их встретил десяток насупленных мужиков с дрекольем. Откинув с лица капюшон, Жозефина заговорила:

— Приветствую, добрые люди. От кого держите оборону?

Мужики расслабились и опустили оружие, один, почти неотличимый в слабо разгоняемой факелом ночной темноте, ответил:

— Да проезжали тут разбойнички, еще и с нобле поцапались. Вы уж извините, госпожа, не слишком-то понятно было, кто припожаловал. Вовремя вы, мы как раз ворота закрывать собирались.

Несколько мужиков споро захлопнули тяжелые, на совесть сделанные створки — хорошая оборона и от лесного хищника, и от лихих людей — и заложили их обтесанным бревном. Часть прочих осталась нести дозор, а остальные сопроводили поздних гостей.

На первом этаже привычно располагался трактир — крепкие и тяжелые, основательные, чтоб не подняли для драки и не расколотили оружием или телами, столы и скамьи, стойка в глубине зала, бревенчатые стены — все без изысков, просто и добротно; разве что по стенам в качестве то ли украшения, то ли оберега от злых духов висело несколько соломенных косичек с вплетенными туда ароматными травами.

— Еду на всех в комнаты, пожалуйста.

— Конечно, — степенно поклонился трактирщик.

По совету Каталин Жозефина взяла всего две комнаты, чтобы отряд мог собраться как можно быстрее, если на них нападут.

— В большой комнате ночуют Фердинанд, Каталин, я и… — она указала на одного из наемников, — ты?..

— Уиллас, госпожа, — пробормотал отчаянно краснеющий парень, которого с двух сторон уже тыкали локтями в бока его собратья: «Гляди, фаворитом заделался!»

Каталин кивнула, целиком одобряя такое решение госпожи, следом за ней вся троица разом — Уиллас все еще сиял ушами в полутьме коридора — и они разошлись по комнатам, как раз открыв двери девчонкам с подносами.

Утро началось еще затемно с крика «Тревога!». Спавшие одетыми и при оружии Каталин и Уиллас вскочили сразу и, на ходу обнажая оружие, вылетели в коридор, на помощь остальным двум наемникам. Жозефина выглянула следом.

В нескольких шагах от их двери стояла парочка головорезов, двое ждали неподалеку от лестницы, и еще двое только поднимались. Один из ближайших, обладатель роскошных черных усов, улыбнулся северянам и спокойно проговорил:

— Нам нужны только девчонка и ушастый. Отдайте их, и крови не будет. Мы не хотим драки…

Не дослушав, Жозефина нырнула обратно, под защиту стены. Фердинанд уже встал и теперь потерянно шарил взглядом по комнате.

— И что теперь?..

— Теперь… — Все бойцы были в коридоре и отзывать никого было нельзя, особенно учитывая соотношение сил. Ушан, так лихо бросавшийся заклинаниями в застигшем их на тракте бою, спросонья был словно оглушен, так что действовать приходилось самостоятельно. Девушка выглянула из окна — второй этаж, конюшня за углом направо, просматривается от ворот… а кто там во дворе?.. Там обнаружились два конника, гарцевавшие у ворот, и с ними был кто-то еще в хитрой магической защите — его можно было ощутить, понять, что он есть, но невозможно разглядеть: и взгляд, и нетелесные органы чувств будто соскальзывали прочь.

Итак, снаружи трое, в коридоре шестеро, и они могут быть куда лучше подготовлены к бою в помещении, чем ее северяне; холодный разум Жозефины заработал, задействуя все знания и силы без остатка. Четверо ждут; если их заблокировать, останется разобраться только с ближайшими двумя, и тогда можно будет прорваться из комнаты в конюшню, а дальше…

— Фердинанд, ты умеешь открывать Врата?

— Только если не очень далеко… и лучше в то место, где я бывал…

— Хорошо. — Жозефина снова выглянула в коридор, оставаясь по большей части за косяком двери. Там уже звенела сталь — и, на удивление, не только наемничья: ближе к лестнице, через три двери по коридору, кто-то из постояльцев, лишь в рубахе и нижних портках, азартно сражался с одним из нападавших, не вняв призыву усатого «не ввязываться в чужие дела».

Плеснув в лицо водой из кувшина, ушан пришел в себя достаточно, чтобы тоже что-то сделать. Высунувшись в коридор, он простер вперед руку, и нечто невидимое вначале сдвинуло, а потом вжало в стену тех четверых, что шли на подмогу от лестницы. Тем временем один из северян зарубил своего противника и начал помогать соратнику, но почти сразу получил рану — благо несерьезную — и отошел, меняясь местами с сзадистоящим. Когда это повторилось, Жозефина поняла, что такова отработанная тактика — весьма, надо сказать, разумная: боевая пара сохраняла свою эффективность, а раненый мог или перевязаться, или получить магическую помощь и при необходимости вновь вступить в бой. Но усатый явно умел фехтовать, а время истекало. Фердинанд снова взмахнул рукой — движения усатого замедлились, и Уиллас размашистым ударом снес ему голову.

— Сюда! — Все забежали в комнату, помогая раненым, и Жозефина немедля занялась исцелением.

— Надо уходить, госпожа, — произнесла Каталин, споро снимая с пояса моток тонкого и прочного шелкового шнура и привязывая его к ножке кровати. — Придется прорываться через ворота. Во дворе еще двое, но не все могут быть на виду.

— Их трое, — отозвалась Жозефина. — С ними маг под Щитом. Я полагала уйти через Врата.

Лаки, чьей раной как раз занималась целительница, удивился вслух:

— А Врата-то откуда?

— Фердинанд, — коротко ответила Жозефина. Только что исцеленный ею Вит встал на охрану у дверей, остальные собрались у окна. По знаку Каталин Лаки канул за нижний срез рамы. Шнур дернулся — все чисто — и следом прыгнул еще один, потом Жозефина и Фердинанд. Еще не успели приземлиться оставшиеся двое, а дочь Северного серебра уже вскинула руку, вспоминая уроки Феликса — плетение рождается в ладони, Сила настигает его в точке приложения, — и один из всадников свалился с лошади, хлеща ладонями по пылающему магическим огнем лицу; второй шарахнулся, а третий, пеший под магическим Щитом, побежал в обход здания постоялого двора, надеясь поймать беглецов еще у окна или на углу — по счастью, с другой стороны, давая драгоценное время на побег.