Вячеслав Корнич - Правдивая небыль

— Пойми, парень, Даша самое дорогое, что у нас есть, она поздний ребёнок, мы очень долго ждали её… Мы не можем её потерять, не можем! Ты это хоть понимаешь?! Ты же нормальный человек, войди в наше положение, помоги…

— Я всё прекрасно понимаю и сочувствую вам, но и вы меня поймите, я же не психотерапевт, я всего-навсего юрист!

После этих слов на глазах Эльвиры Германовны навернулись слёзы, и она сдавленным голосом произнесла:

— Артём, вы же видели, как Дашенька к вам потянулась, она доверяет вам… Мальчик мой, ну хочешь, я на колени перед тобой встану? Только помоги нам, прошу тебя, помоги…

Респектабельная дама сделала к нему шаг и действительно собралась опуститься на колени. Но Артём вовремя остановил её, удержав за руки.

— Ну зачем вы так, зачем вы меня позорите? — с покрасневшим лицом проговорил он.

— А мне не зазорно, я же мать и мой ребёнок страдает… я всё сделаю, всё, что в моих силах лишь бы помочь Дашеньке.

— Эльвира Германовна, голубушка, успокойтесь, у вас же больное сердце, успокойтесь, прошу вас, — постарался смягчить ситуацию главврач.

Договорить они не успели, в кабинет, как и в прошлый раз, но уже со стуком — ворвалась всё та же медсестра.

— Что случилось, Оля? — уже заволновался профессор.

— Самуил Львович, у Подорожной снова истерика…

— Её хватило на десять минут… всё, что и требовалось доказать, — заключил Самуил Львович, глянув на наручные часы. — Ступай, Оленька, мы сейчас определимся. Решайте, молодой, человек, решайте… если вы не согласитесь, нам придётся перейти на психотропные препараты, чтобы хоть как-то затормозить её нервную систему, иначе её мучения только усилятся. Жалко девочку, жалко…

— Ну хорошо, допустим, я соглашусь, допустим… И сколько мне здесь куковать?

— Друг мой, с юмором у вас всё в порядке и это даёт нам надежду на позитивный результат. Я думаю, от нескольких дней до месяца, всё зависит от динамики купирования её проблем.

— До месяца?! Да вы что, я же сам свихнусь за это время!

— Нервные болезни не заразны, молодой человек, а с психикой у вас всё в порядке, на глазок вижу.

— Ну а если динамики не будет, что тогда? — не сдавался Артём.

— Это самый худший из вариантов, но надеяться мы будем на лучшее. Вы побудете нашим гарантом спокойствия девочки, а мы в свою очередь постараемся поскорее отыскать дверку, за которой прячутся её фобии, и подберём к ней ключик. Мы подберём его, обязательно подберём. Что скажете, молодой человек?

В эти секунды три пары человеческих глаз с нескрываемой надеждой глядели на Артёма, и ему предстоял непростой выбор. После мучительного перетягивания каната внутри себя он всё же решился:

— Ну-у… давайте попробуем.

Эльвира Германовна, уже не скрывая эмоций, со слезами на глазах обняла Артёма:

— Спасибо, Артёмчик, спасибо, я так вам благодарна, вы очень, очень милосердный человек!

А Подорожный по-свойски похлопал его по плечу:

— Я не ошибся в тебе, парень, в тебе есть стержень, я этого не забуду.

— Вот и ладненько, друзья мои, — произнёс профессор, поглаживая свою бородку, — теперь у нас значительно больше шансов, значительно. А сейчас прошу вас проследовать за мной, время не терпит.

При их появлении в палате всё повторилось с поразительной точностью, только на этот раз Дарья ещё крепче вцепилась в руку Артёма и ни в какую не хотела её выпускать. Через некоторое время она уже вполне нормально реагировала на родителей, даже обменивалась с ними фразами, но всё равно не спускала глаз с Артёма. По лицам Евгения Викторовича и Эльвиры Германовны было видно, что они довольны такими переменами с их дочерью, однако напряжённость всё-таки чувствовалась, поэтому они осторожничали в своих словах, чтобы ненароком не вспугнуть хрупкое равновесие в отношениях. Между делом по распоряжению главврача санитары внесли в палату ещё одну кровать и поставили в метре от другой. Самого Артёма тоже обеспечили всем необходимым, начиная от одежды медицинского персонала до нижнего белья и зубной щётки. Дело близилось к ночи, родители Дарьи засобирались домой, но перед тем как уйти Подорожный подозвал к себе Артёма.

— Слушай, Артём, мне неприятно об этом говорить, но я должен тебя предупредить… по словам Викентия ты ещё тот ходок, а Даша девушка красивая, вы одни, она тянется к тебе, всякие желания могут возникнуть… Ну ты меня понимаешь? Я тебя предупреждаю, парень, даже в мыслях запрети себе думать об этом. Учти, в палате и в ванной стоят камеры, и если что замечу…

— Нормальненько, — усмехнулся Артём, — сначала на коленях умоляют, а когда дело сделано, условия ставят, да ещё с подтекстом угрожающим.

— Что обиделся?

— Есть немного…

— Извиняться я, парень, не буду, сам же всё понимаешь.

— Не дурак. А если она сама?

— У тебя же мозги есть, вот и думай. Добре, не скучай, до завтра.

— И вам спокойных снов, папенька, — не удержался Артём.

Подорожный с молчаливой усмешкой проглотил его иронию.

Эльвира Германовна на прощание ещё раз поцеловала дочь и с улыбкой пожелала всего хорошего Артёму.

Когда за родителями закрылась дверь, Даша облегчённо выдохнула:

— Наконец-то ушли, я уже что-то устала от их болтовни.

— Зачем ты так о них? — попытался урезонить девушку Артём.

— А, не заморачивайся, — махнула рукой она. — Артём сядь ко мне поближе, я хочу с тобой поговорить.

Парень присел на кровать рядом с Дарьей.

— И о чём ты хочешь поговорить?

— О тебе. Расскажи о себе.

— Даша, а что конкретно ты хочешь узнать?

— Я хочу знать о тебе всё, всё с самого детства.

— Даша, не дури…

— Артём, ты хочешь, чтобы я полезла к тебе целоваться перед камерой?

— Ну всё, всё, убедила. Но это же долгая история.

— А куда нам спешить, — резонно заметила она.

Собравшись с мыслями, Артём начал рассказ о своей недолгой, но довольно активной жизни, естественно, утаив от девушки самые интимные подробности.

Его воспоминания не заняли слишком много времени, но Дарью они впечатлили до доброй зависти. После недолгой паузы, она со вздохом произнесла:

— Какая же интересная у тебя жизнь, Артём, такая разнообразная, насыщенная и друзья у тебя просто замечательные…

— А у тебя разве не так?

— Нет, Артём, у меня всё не так… у меня всё гораздо прозаичнее. Какая может быть жизнь под контролем мамы с папой… у меня и друзей-то настоящих никогда не было, так, детишки папиных компаньонов и напыщенных тёток с маминых светских тусовок, ничего общего и близкого…

— Но ты же учишься где-то, там ведь тоже есть люди? — сказал Артём.

— Знаешь, я около года в Англии проучилась, но дальше не захотела, сбежала… не потому, что не получалось, а чтобы родителям насолить, они всю жизнь хотели из меня слепить какую-то светскую куклу, а я хотела быть собой. Им всегда было до лампочки, о чём я мечтаю, чем живу, их мало интересовало моё мнение. А потом и мечты куда-то исчезли… Сейчас я на четвёртом курсе универа на факультете журналистики и вроде бы нравится и ребята нормальные… но после занятий у всех какие-то планы, какие-то свои интересы, а меня папина охрана пасёт, шаг в сторону и всё, очередной скандал.