Оксана Алексеева - Ген бессмертия [СИ]

— Кай, — снова позвала я. — Тут какая-то кровь…

Но он ответил просто:

— Без понятия. Иди кофе пить. Чем ты завтракаешь обычно? Я тут какой-то сыр нашел.

После быстрого перекуса вперемешку со смешливыми взглядами я побежала в душ. А он пошел туда уже после меня, пока я красилась и собиралась на работу, всеми силами пытаясь справиться с волнением. Несколько месяцев я прожила в этой квартире с Максом, но присутствие Кая выбивало из равновесия. Его кратковременное соседство вдруг сделало мое жилище тесным, душным и таким, в котором хочется остаться навечно. Да и губы до сих пор горели.

— Ты на работу пойдешь в этом? — странно, но его одежда так и выглядела свежей и неизмятой. — А как же обычный костюм?

Он снова притянул меня к себе, заставив заметить, что волосы его до сих пор мокрые — как раз такие, которые обязательно нужно потрогать руками. Чтобы просто удостовериться, что ты не спишь.

— Вообще-то, заезжать домой я не собирался. Тебе не нравится? — он не интересовался моим мнением, он хотел видеть мою реакцию. Я постаралась ничем себя не выдать, продолжая молча улыбаться, тогда он не выдержал сам: — Ну же, Наташ! Ну скажи, как ты тащишься от моего прикида! — он смеялся.

— «Тащиться» — какое-то неправильно слово. Не подходит! — отомстила ему я. Но потом потянулась и чмокнула в губы. К черту гордость, сомнения и игры. Я тащусь от его прикида, от его улыбки, от его глаз, от того, как он старательно меня бесит, от каждой фразы, от мокрых волос, от его тела, которое бы я хотела ощущать сейчас под своими ладонями без прикида, от которого я тащусь. — Поехали уже, а то без нас Светлана Александровна с Русланом Дмитриевичем захватят власть!

Светлана Александровна выглядела так, будто за секунду до нашего прихода ее огрели по голове тапком.

— Алексей Алексеевич… — она забыла поздороваться.

Даже и не знаю, что ее впечатлило сильнее — начальник в джинсах или тот факт, что мы явились вместе. А он тут же, с ходу, с железобетонной миной начал интересоваться делами, произошедшими за время его отсутствия.

Кай.

У меня в голове будто тумблер переключили с громким щелчком — я отчетливо его расслышал. Не только кровь, всю ее, до последней капли — хочу. Но кровь — больше всего остального. А когда она сонно сглотнула мою, я чуть не оглох от ощущений. Потерялся. Даже и не заметил, как случайная капля упала на белоснежную наволочку. Да, я многократно давал своим жертвам пару капель себя, но до нее это всегда было лишь лекарством для них. Не для меня. Перед собственной смертью я попросил бы только одного — чтобы она выпила стакан моей крови, залпом. И тогда делайте с моей счастливой тушей, что хотите.

И все же я старался держать себя в руках при посторонних. Надо уже переводить Руслана на должность гендиректора — пусть работает за меня. Но сама Наташа вряд ли согласится перейти полностью на мое содержание, рано еще. Ей же надо поломаться для приличия — пусть, я подыграю. Но каждый раз, когда она приносила кофе ко мне в кабинет, я перехватывал ее и целовал, точно зная, что теперь ее сердце усиливает ритм не от страха. Она уже почти не смущалась, только улыбалась от моих глупых выходок, но отвечала сразу — хоть тут не вредничала. А мне было мало, в голове до сих пор шумело от ее запаха. В общем, кофе я за целый день выпил раза в три больше своей обычной нормы.

И конечно, в конце рабочего дня даже и не думал отпускать ее одну, ожидая возле машины. Она же, заметив меня, аж зажмурилась и со смехом покачала головой. Я вижу, как ей все это нравится. Как ей нравлюсь я. Ну все, больше я надолго с ней расставаться не намерен.

— Садись, поехали, — я открыл дверь и дождался, пока она юркнет в салон.

— Куда? — сама протянула ко мне руку и тронула за волосы, едва я уселся. Кажется, она целый день хотела это сделать, но зачем-то сдерживалась.

— У тебя есть пожелания? — решил поинтересоваться ее мнением.

— Неа.

— Я должен за тобой ухаживать, так?

Она даже не пыталась скрыть озорства в тоне:

— Боюсь предположить, как это будет выглядеть! Но если у тебя на уме какие-нибудь миллионерские заморочки, то я категорически против.

Я старался делать вид, что слежу и за дорогой, а не только на нее пялюсь.

— Какие еще миллионерские заморочки?

— Ну, как в фильмах! Комната, заставленная корзинами с цветами, ресторан или кинотеатр, полностью снятый для двоих, самолет в Париж и обратно, чтоб там только по-быстренькому перекусить…

Я даже растерялся:

— О! Звучит, как чушь собачья. Но если тебе это нравится…

Она рассмеялась звонко:

— Это действительно собачья чушь! Просто в фильмах зачем-то показывают именно такие ухаживания!

— Наташ, ну тогда скажи честно — а ты сама чего бы хотела? Выскажи свои пожелания, а я уж буду решать дальше.

— Кай, — она сразу стала серьезней. — Ничего не надо делать. Вообще ничего. Никаких глупых цветов и показательных подарков, никаких сюрпризов или громких признаний на глазах у публики… Ничего! Просто будь… какой ты есть. А я буду тебя останавливать, если ты начнешь перегибать, как это с тобой часто случается, — и она снова развеселилась.

— Хорошо. Буду, какой есть. Сама напросилась. Тогда предлагаю простейший план — поехали для начала где-нибудь поедим, — она кивнула. — Потом надо заехать в магазин. Купить сахар и молоко, да и так, по мелочи. У нас с тобой на две квартиры продуктов — две банки кофе и подозрительный сырок, — она подумала, но потом опять кивнула. — А потом перевозим твои вещи ко мне.

Она перестала улыбаться, открыв от удивления рот.

— Перегибаю? — уточнил я.

— Еще как… — выдавила Наташа.

Кровавые куличики! И сколько дней я должен был выждать, чтобы это предложение прозвучало естественно? Ну вот зачем вообще придерживаться каких-то правил? Я хочу к ней, а она — я же вижу — хочет ко мне. А тут какой-то гребаный этикет «нормальных» отношений. Постарался не выдать своих эмоций, размышляя. В общем, я согласен следовать ее интересам и уважать ее личное пространство, если ей так легче. В крайнем случае, могу забираться к ней в дом, пока она спит. Иногда. Редко. Почти никогда. Сегодня? Атмосфера в ее квартире не давила совершенно, из чего я ясно понял, что она мне была рада, даже когда я заявился посреди ночи. Ну так почему бы не облегчить мне жизнь? Хотя… может, и к лучшему. Надо снять с холодильника замок и перепрятать кровь в другое место, чтобы не выглядеть еще большим психом в ее глазах, чем уже выгляжу. Вслух сказал только:

— Извини. Размечтался.

В ресторане ее удалось отвлечь, и вот она уже снова болтает обо всем, подхватывая любую тему и задавая вопросы о моей жизни — и там мне приходилось или отшучиваться, или говорить правду, если она не шла в разрез с моей новой биографией. Я ее о личном не спрашивал — боялся, что пока не готов услышать историю о том, как я убил ее отца. Кажется, она вообще забыла о своих подозрениях, и я был достаточно рассудительным для того, чтобы понимать, что немаловажную роль в этом сыграла моя кровь, которая притупляла все негативные эмоции по отношению ко мне.