Константин Лесницкий - Придворный портной из Арилидилла (СИ)

— О, странники! Я Ремаро, военный предводитель культа Хара. Я от всего нашего народа прошу вас помочь нам в борьбе с великой тьмой. Возможно, это будет очень… тяжёлое испытание. Возможно, вы не вернётесь после него…

— Мы отказываемся, — перебил Ян.

Гьяси вдруг разразился кашлем, будто подавился, и алиджануб в повязке с силой толкнул его в бок. Ремаро поднял брови и надулся как жаба, сжав лапы в кулаки и впившись разъярённым взглядом в странников. Однако они не испугались, молча и твёрдо смотря на него в ожидании. Ремаро вздохнул и неожидано ухмыльнулся.

— Вы хотите покинуть Сурхва-Алеквариб, я правильно понял вас?

— Да.

— Хорошо, тогда предлагаю сделку. Вы поможете нам, а мы выведем вас из пустыни. Сами из неё вы никогда не выйдите.

Ян переглянулся с Сонни. Лис почесал затылок, дёрнул ухом и прильнул к спутнику, тихо пробурчав:

— Эти хмыри нас просто так не отпустят. Выбора нет.

Парень повернулся к алиджанубам и с тяжёлым вздохом произнёс:

— Мы согласны.

Хмурый изменился в лице, расплывшись в дружелюбной улыбке. Его враждебный сразу же вдруг куда-то пропал.

— Спасибо вам. Я верю, что вы хорошо поможете нам. У нас очень мало воинов, поэтому точно поможете. Гьяси, посели их где-нибудь на ночь. Выдвигаемся утром.

— Но куда?

— Я не знаю, в казармах нет места. Хоть у себя дома.

— Но…

— Гьяси!

— Повинуюсь.

Ремаро и алиджануб с повязкой сели на пол. Гьяси прошёл между путниками и вылез наружу, жестом позвав их за собой.

На поверхности хариец сразу двинулся вперёд. Пройдя в другую часть поселения, четверо приблизились к очередному холму. Алиджануб поклонился, пригласив странников внутрь.

— Располагайтесь. Огонь там горит.

— А вы?

— Я побуду здесь. Не хочу спать.

Путники начали залазить внутрь. Великан кое-как пытался протиснуться туда, прижав руки к телу. Ян тем временем стоял рядом с Гьяси, смотря на горизонт и морщась от холода.

— Гьяси, скажите, — нарушил молчание он, — а откуда вы так хорошо знаете лирлендский? Вы так свободно на нём говорите. Совсем не как те, в городе.

— Я долго жил в Утопии.

— Да? Но как вы выходили за пределы пустыни? Вы ведь… не можете?

— Кто тебе сказал?

— А печати?

— Что за вздор? Они ограждают от тьмы, а не от алиджанубов! — слегка усмехнулся хариец. — От колдунов, личей всяких. Если это тебе кто-то в городе сказал, то знай — это ложь. Царица распускает эти слухи, чтобы никто не покидал столицу.

— Понятно.

Тем временем остальные уже забрались в землянку. Ян бросил взгляд на яркую луну, вздохнул и тоже полез в колодец по приставной лестнице. Интерьер богатством не блистал. Там была только одна маленькая комнатка, голые стены и костёр. Лишь одна сабля стояла, опёртая на стену, и кучка веток рядом с ней. Не долго думая, все расселись у огня. Таситурн сложил ноги и опустил голову. Сонни подвинулся к костру, лёг на бок и закрыл глаза. Разговаривать настроения не было. Ян сидел на земле и, по своему обыкновению, прокручивал события последнего дня в голове, сопоставляя факты, разбирая те ситуации, которые не представлялось возможным обдумать до этого, собирая цепочку событий воедино…

***

Странно, что Анна покинула их именно сейчас. Теперь Ян осознал, что она — основная сила в группе. Даже хорд и териантроп не могут сравниться с личом. Конечно, ведь магия намного полезнее грубой силы. Возможно, если бы она была рядом, всё обернулось бы совершенно по другому. Анна бы точно успела среагировать тогда, когда во дворце на них напала стража, Анна бы и без помощи Серкет вылечила контузию Сонни, Анна бы смогла без труда вывести их из пустыни. Анна… Ян попытался вспомнить её. Странно, будто он видел девушку сто лет назад. Русые кудри, вечно удивлённые большие серые глаза, светлое курносое лицо и простая, но весёлая и добрая улыбка. Страшно представить, что она на самом деле бессмертный лич. А жаль, ведь говорят личи не испытывают чувств…

Ян поймал себя на этой мысли. Не поняв, почему она пришла ему в голову, он спешно избавился от неё. Лучше обдумать произошедшее по факту. Вдруг, где-то их могли обмануть, а он этого не заметил? Судя по поведению алиджанубов, они точно что-то не договаривают. Кстати, а зачем им, всё таки, жабры? И чешуя. Пока что Ян не мог всего объяснить, и это раздражало. Хмурый Ремаро вызывал много подозрений. Гьяси тоже был каким-то странноватым. Точнее, он был слишком естественным, даже черезчур. А ещё этот, с повязкой. Он ну совсем уж странный. Четыре сабли на поясе. Четыре! Может, у него четыре руки? Да не может быть! А повязка на глаза? Он что, слепой? Вопросов много, ответов пока нет. Нет…

***

Из дрёмы Яна вывел громкий и звучный голос Гьяси.

— Ян, Ян!

— Что?

Юноша протёр глаза и развернулся, увидев стоявшего рядом алиджануба.

— Вставай, тебя зовёт вождь. Крайний холм со шкурами в восточном крыле поселения.

— Меня? — удивлённо спросонья прищурился Ян.

— Да.

Путник встал и медленно поднялся по лестнице наверх. Гьяси проводил его взглядом. Краем уха Ян услышал:

— Эй, просыпайтесь, я принёс вам еду!

— А мы и не спали! Заноси, — оживлённо воскликнул Сонни.

Сначала рыжий парень обиделся. Еду принёс, а его выгнал! Хотя с другой стороны, если его звал вождь, значит это было что-то важное. Намного более важное, чем еда.

Когда Ян вышел на улицу, лучи солнца лишь слегка коснулись его лица. Восточная половина неба покрылась пурпурной мглой, и в свои права медленно вступал день. Удивительно, но никто ещё не проснулся. Даже козы лежали в загородках, сдувая песчинки под носами и дёргая ушами. Ян прошёл между домами в конец лагеря. Там находился самый большой холм, сверху застеленный тканью и коврами. Путник подошёл ближе, сонно окинул взглядом округу и, найдя вход, спустился внутрь.

Отряхнувшись от песка, Ян вошёл в довольно большое круглое помещение. Оно традиционно освещалась костром, перед которым были хаотично раскиданы разные вещи: богатые одежды, антикварное оружие и даже драгоценности. В конце комнаты на горе из тряпок и ковров сидела маленькая скрюченная фигура, у ног которой были рассыпаны золотые монеты, сверкавшие в полумраке. Приблизившись и прищурив опухшие спросонья глаза, Ян понял, что это и есть тот самый вождь. Хоть у него и не было седых волос, бороды и морщин, с первого взгляда стало ясно, что он очень стар. Вождь неспешно поднял голову и взглянул на путника крохотными стеклянными глазками, слегка дрожа в старческом ознобе. Их взгляды встретились, и маленькое существо вздрогнуло всем своим телом, вдохнув воздух в ссохшуюся грудь. Лёгкий шёпот раздался из его уст, такой, что гостю приходилось прислушиваться.

— Ты Ян?

— Да.

— Хорошо. Я Бузирис, предводитель культа Хара. Ты догадываешься, почему я позвал сюда именно тебя?