Иван Снежный - Оккультист [СИ]

Телеграмма от носителя. 15 сентября 1924 г. Тифлис: “Что такое и кто — Есенин”

Выдержки из дневника носителя: “Положение мое скверное и хуже день ото дня. Он не уродлив, а безупречно аккуратен. Истинное зло. Учтите, уважаемые, когда дьявол стучится в дверь, у него нет копыт. Он – красив и предлагает то, чего тайно жаждешь всем сердцем. Мой поезд уже ушел, я поддался искусу”.

Еще несколько выдержек из переписок, свидетельства современников. Очень увлекательное чтиво, но с практической точки зрения понятно одно: демон умеет ждать, если нужно. Поэт нарисовал его портрет в сюртуке и шляпе, в отражении. Зацепки всё те же: зеркала и сон. Но времени на проверку гипотез катастрофически не хватает. До назначенной встречи оставался всего час, а мне нужно еще найти свою машину и добраться до места по утренним пробкам.

Разложив папку на батарею, я аккуратно переступил через храпящего гаитянца и спустился во двор. Переправка негра на родину могла затянуться. Понятия не имею, как Фонд осуществил перелёт, но Папаша в принципе не понимал, зачем нужен паспорт. Восстанавливать его через официальные источники слишком долго. Хорошо хоть виза не понадобится, но билет на самолёт и липовые документы стоят денег, которых у меня пока нет.

Автомобиль нашелся на том же месте, где я его оставил. Возможно Павел не умел водить и поэтому машиной не воспользовались. Несмотря на месяц простоя, двигатель послушно заурчал с пол-оборота. Хоть что-то неизменно в этом мире. В бардачке нашелся мой бумажник, а внутри восемь тысяч пятьсот рублей. Ровно столько я пихнул в карман Павлу в тот злополучный день. Аккуратный мальчик, чужого не берёт. Чего не скажешь о ведьме. Главное, что Агафья не наложила руки на вещи, хранящиеся в багажнике. Наверняка сочла это мусором: старые ёлочные игрушки, открытки, пионерские галстуки смешанные с красными флажками и крупный бюст Ленина. На самом деле, это было настоящее богатство. Куда ценнее тех мистических безделушек, что выгребли из квартиры.

Моё отношение к деньгам в последние годы укладывалось в емкую фразу: “Они должны быть”. Прекрасно понимая сколько достойных людей потратили целую жизнь на добычу золота, я старался избегать алчности и излишнего накопительства. И в то же время, остаться без средств к существованию в мегаполисе – незавидная участь. Поэтому я всегда оставлял пути отхода: небольшие лазейки для быстрого заработка. Находящиеся в багажнике предметы – одна из таких возможностей. Вещи, бесценные для определенных коллекций. Когда речь заходит об антиквариате, люди чаще всего представляют пыльные золотые люстры, масляные картины и прочий хлам, которым забиты ломбарды. На самом деле основные деньги зарабатываются на всякой ерунде, вроде старых журналов и редких значков. За несколько лет, проведенных в этой среде, у меня скопились нужные контакты коллекционеров. Советскую символику собирал бывший партработник, елочные игрушки – настоятель местной православной епархии. Я никогда не спрашивал, что они делают со старыми вещами, но порой узнавал случайно. Например, дочка владельца скульптурной галереи дорого скупала крупные картины. Несколько месяцев я искал по всему городу и свозил ей огромные полотна, чтобы потом обнаружить их на помойке. Девушка вырезала изображение и выбрасывала его, оставляя себе только раму. Такие вот ценители искусства. В любом случае, это личное дело коллекционера, что творить с предметом. Моя задача – удовлетворить их запросы и получить деньги. Обычно такой заработок не занимал много времени: достаточно назначить пару встреч. Но глупо делать это сейчас, рискуя опоздать на разборки с Андерсеном. Мягко надавив на педаль газа, я покатил по утреннему Петербургу.

На светофоре улыбчивый молодой человек пихнул мне красочный каталог с проститутками. Юные и не очень красотки улыбались, выставляя оголенные формы. Рядом – телефоны с возможностью связи по популярным мессенджерам и приват чата. До чего дошел прогресс. Одно время весь город заполонили листовки с откровенными предложениями. Потом начали креативить: реклама краской на брусчатке, голограммы на стенах зданий и прочее. Теперь модно в пробках раздавать любовь, как горячий кофе на вынос. Наскоро пролистав буклет, я запихнул его в бардачок. Учитывая мой возросший интерес к противоположному полу, это будет не лишним.

Кондитерская “Север” располагалась в нескольких метрах от “MashitaSS”. Но эти заведения разительно отличались друг от друга. Раменная стояла внутри двора, в приятной тишине, а кондитерская – прямо на людном перекрёстке. Это было типичное сетевое заведение с запредельными ценами на кофе и микроскопическими пирожными по цене приличного торта. Я вообще был неприятно удивлён стоимостью сладкого в северной столице. Даже в обычном супермаркете они больно били по карману. Может кондитерские фабрики заключили картельный сговор?

К счастью, никто не заставлял меня покупать фирменную продукцию. Андерсен занимал центральный столик, женщина в белом костюме сидела напротив него. Пока я пробрался к ним через посетителей, успел о многом подумать. Например, о том, что это место меньше всего подходит для тайных переговоров. Столики располагались слишком близко, люди практически задевали друг друга локтями, а диванчики с низкими спинками открывали отличную видимость. Не говоря уже о шуме, из-за которого приходилось кричать, чтобы услышать собеседника. Служащие Фонда допускали такие грубые промахи, что удивительно как объекты ещё не стали достоянием общественности.

– Добрый день, вы…

– Тсс! – шикнула на меня женщина.

Она наблюдала за маленьким ребенком у стойки. Девочка расплатилась за мороженое и вышла из кафе. Неожиданно следующий прямо за ней посетитель не стал выходить, а запер дверь на ключ и трижды хлопнул в ладоши. Всё разговоры мгновенно стихли. Каждый человек в зале неотрывно смотрел на меня. Кассирша опустила жалюзи, закрывая вид на оживленную улицу и сигналящие автомобили. В кафе не оказалось ни одного случайного человека.

– Впечатляюще, – скучающе протянул я, стараясь скрыть нервозность.

– Что вы, Сергей. Этот спектакль не для вас. Просто наш разговор совпал с экстренным собранием организации, – он грустно улыбнулся. – У нас, знаете ли, крупные потери. Присаживайтесь.

– Взорвать базу было вашим решением, – сказал я, устраиваясь на диванчике рядом с женщиной.

– Виновен. Не снимаю с себя ответственности. Давайте лучше поговорим о более приземленных вещах. Вы же не горите желанием вернуться в Фонд на содержание?

– Нет. У меня хватает незавершенных дел на свободе.

– Как у всех. Хотите кофе?

Я с подозрением посмотрел на жидкость в фарфоровой чашке. После гостеприимства Агафьи, у меня к любым напиткам возникло стойкое отторжение. Я даже всерьёз подумывал купить карманную фляжку.