Александр Бушков - Колдунья

Как она ни береглась, как ни пропускала тосты, притворяясь, что пьет наравне со всеми, совсем не пить или ограничиться парой глотков оказалось невозможно – Топорков, как ни был увлечен своей девицей, все же строго относился к своим опекунским обязанностям, как он их понимал, и частенько подливал Ольге, приговаривая:

– Настоящий гусар обязан истребить все шампанское на свете… или по крайней мере сделать для этого все, что в его силах!

Как-то так само собой получилось, что Ольга оказалась в узком коридорчике – Луиза, похихикивая, вела ее под локоть, раскованно прижимаясь и играя бесстыжими глазами. Они оказались в небольшой комнатке, где клятая девица, не теряя времени, повисла у Ольги на шее и полезла целоваться, хихикая:

– Ой, господин корнет, а вы, я смотрю, и целоваться не умеете, как интересно… Как романтично… Не волнуйтесь, я вас быстренько обучу всем премудростям…

Бабушку свою поучи на плетне кукарекать, сердито подумала Ольга, решительно отстранила Луизу, нацелившуюся было расстегивать пуговицы ее доломана, села в кресло и сказала тоном, не допускающим возражений:

– Вот что… На людях я еще соблюдал, если можно так выразиться, приличия, но теперь изволь не приставать. У меня есть невеста, и я ее люблю по-настоящему, так что никогда… Ясно тебе?

На кукольном личике Луизы изобразилось искреннее изумление, она широко распахнула глаза.

– Но ведь одно другому не мешает? Знаете, сколько я повидала страстно влюбленных, счастливых молодоженов и прочих? Все к нам захаживают, а вы как думаете? Потому что одно дело – высокие чувства, а совсем другое – мужское веселье… – и она недвусмысленно нацелилась устроиться у Ольги на коленях.

– Э, нет! – Ольга решительно ее отстранила. – Мало ли как у вас в Питере принято. У нас, в провинции, нравы самые старомодные.

Луиза, по-кошачьи щурясь, шепнула ей на ухо:

– Вот и прекрасно. Давайте я вас чему-нибудь такому научу, что вам потом поможет невесту привести в совершеннейший восторг…

– Брысь! – прикрикнула Ольга уже сердито. Достала золотой империал и сунула в ладошку вившейся вокруг нее девице. – Получишь еще столько же, если не будешь приставать… и потом всем расскажешь, что господин корнет себя вел очень даже мужественно… Уяснила?

– Конечно, чего мудреного? – Луиза ловко спрятала монетку за лиф. – Дело житейское, я тут всякого насмотрелась, прихоти бывают самые разные… Но что же нам так-то сидеть, молча, как сычи? Хотите, господин корнет, я вам расскажу про свою злую судьбинушку и горькую участь, которая меня сюда загнала?

– Валяй, – сказала Ольга, откинувшись на спинку кресла. Хмель, к счастью, вроде бы понемногу выветривался.

В течение следующего получаса она выслушала пространную, невероятно душещипательную историю несчастной девицы, оказавшейся здесь не по своей развращенности, а исключительно по воле жестокого рока и коварства окружающих, ступившей на кривую стезю порока. Там был и злодей-соблазнитель, циничным образом воспользовавшийся неопытностью благонравной девицы, и суровые родители, не способные проявить сострадание к случайно оступившемуся дитяти, и завистники-интриганы, окончательно столкнувшие на кривую дорожку нуждавшееся в поддержке и сочувствии беззащитное существо. Словом, классический набор слезливых сцен, показывавших, что Луиза, безусловно, знакома с французскими авантюрными романами, откуда и черпала душещипательные сцены и замысловатые интриги – прямо-таки пригоршнями. Ольга не мешала ей увлеченно врать – все равно нужно было как-то скоротать время. Потом она еще долго выслушивала жалобы на чертову француженку мадам Изабо, тираншу, грабительницу и скопидомку. Напоследок решительно отвергла недвусмысленные намеки насчет того, что господину корнету неплохо было бы взять девицу на содержание, коли уж он намеревается вести в Санкт-Петербурге светский образ жизни.

…Вновь оказавшись в гостиной, где уже собралось общество, Ольга стоически вынесла откровенные намеки и подначки касаемо приобщения господина корнета к настоящей гусарской жизни – и, видя, что Алексей Сергеевич твердо вознамерился покинуть гостеприимное заведение мадам Изабо, тоже собралась восвояси, заявив, что у нее назначена не терпящая отлагательств встреча, касавшаяся служебных дел, из-за которых ее в Петербург и командировали.

Троица гусар и артиллерист остались. Топорков не без разочарования согласился, что служба – дело святое. И заверил, что не далее как завтра с превеликой охотой продолжит приобщение корнета к светской жизни, а также идеалам истинного гусара. Ольга душевно его поблагодарила, попрощалась с мадам Изабо (взиравшей на нее все так же странно) – и с превеликим облегчением выскользнула на улицу.

Какое-то время они молчали, сидя в коляске бок о бок. Потом Алексей Сергеевич с видом несколько конфузливым сказал, не глядя на Ольгу:

– Вообще-то, в подобном времяпрепровождении нет ничего особенно хорошего. Но таков уж Петербург, Олег Петрович: даешь себе решительный зарок порвать с предосудительными развлечениями, а потом налетает кто-нибудь вроде громокипящего Топоркова и увлекает все же за собой…

Ольга, искоса на него поглядывая, спросила:

– Простите, бога ради, если я скажу что-то бестактное… но неужели у вас нет возлюбленной? Вы молоды, обаятельны, определенно не бедны… У вас, блестящего петербургского кавалера, и нет возлюбленной?

– Это так просто не объяснить… – грустно сказал собеседник.

Притворяясь изрядно пьяной, Ольга залихватски ткнула соседа локтем в бок:

– Еще раз простите пьяную гусарскую фамильярность, но я человек простой, люблю с приятными людьми попросту… Вот знаете вы, например, что моей кузине вы чертовски пришлись по сердцу? Ей-же ей, Алексей Сергеич! Я, конечно, человек неопытный в таких делах, но голову даю на отсечение, что Оленьку вы весьма интригуете…

– Шутить изволите? – спросил поэт тоном человека, который жаждет, чтобы его немедленно переубедили.

– Сударь мой, вы говорите с дворянином и гусарским офицером! – фыркнула Ольга. – К чему мне врать? Я обожаю кузину, мы выросли вместе, и мне, право, хочется, чтобы она была счастлива, чтобы человек, который ей по сердцу, ее не сторонился… Известно ли вам, милостивый государь, как она переживала потом оттого, что не смогла танцевать с вами мазурку? Известно ли вам, что она о вас усердно расспрашивала общих знакомых? Точно вам говорю, вы ей по сердцу…

– Но позвольте, – осторожно произнес Алексей Сергеевич. – Насколько я понял со слов Топоркова, ваша кузина и вы… вас с нею связывает…

– Нас с ней связывают исключительно родственные отношения – и дружба, конечно, – сказала Ольга. – И не более того. Василий Денисыч милейший человек, но он сплошь и рядом строит теории на неправильно истолкованных обмолвках… Скажу вам по секрету: у меня есть возлюбленная, но это никоим образом не Ольга. Ольга, полное впечатление, в вас влюблена… – И с удовольствием отметила, что на физиономии спутника изобразился самый живой интерес, а также радость.