Аллан Коул - Королевства Ночи

Однажды, когда в течение часа или больше того ветер отсутствовал и мы бросили якорь, Квотерволз заметил одного пастуха недалеко от берега. Человек, похоже, не замечал нашего присутствия, сидя на корточках перед одним из своих животных и внимательно его разглядывая. Квотерволз спросил разрешения ненадолго высадиться на берег и попробовать разжиться информацией. Я сказал, чтобы он взял с собою Пипа, у которого уже давно не было нового повода на что-либо пожаловаться, и возвращаться на корабль сразу же, как только мы их позовем или поднимется ветер.

Спустили лодку, и наша парочка отправилась на берег, прихватив с собою в качестве подарков несколько ожерелий и фрукты, сорванные нами еще в дельте реки. Квотерволз приблизился к пастуху. Пип держался в нескольких ярдах сзади. Квотерволз, активно жестикулируя, присел на корточки и попытался завести разговор. Очевидно, попытка оказалась не слишком успешной, поскольку он вскоре встал, махнул рукой Пипу и они вернулись к лодке, неся с собою обратно и подарки.

Когда они забрались на палубу, все устремились к ним, желая узнать, что же произошло и что представляет собой тот человек, — в таком длительном путешествии каждая новость была желанной.

Квотерволз был задумчив. Имя человека вроде бы звучало как Виндхия, а может быть, так называлось его племя — даже помощь магического дара к языкам не позволяла толком понять речь пастуха.

— А вот корову, — добавил Квотерволз с непроницаемым выражением лица, — зовут Сонда. Он нас представил друг другу.

Джанела хмыкнула.

— А что же он не захотел поболтать? — спросил один из моряков. — Слишком гордый?

— Нет. Дело в том, — и я увидел, что Квотерволз с большим трудом сохраняет серьезное выражение на лице, — что он молился на свою корову.

— Чего?

— Виндхия, или эти все виндхии, обожествляют коров.

Тут уж началось всеобщее веселье, усилившееся после слов Отави:

— А что, прекрасная мысль. Если тебе этот бог не угодил, ты его раз — и на обед! А если это богиня, тоже можно попользоваться ею. А крепость веры зависит от удойности.

Квотерволз подождал, пока смех утихнет, и продолжил:

— А разговаривать Виндхия не захотел и даже не глянул на наши подарки потому, что занимался созерцанием Сонды. Он сказал, что это его любимая корова и если проводить рядом с ней достаточно много времени, то он сможет приобрести от нее всю ее коровость.

— Коровость? — недоверчиво повторил я.

— Он так и сказал: коровость.

Когда утих новый взрыв смеха, Пип задумчиво почесал в затылке.

— Благодарение Тедейту, мы не спросили, как у них тут осуществляется интимная жизнь. Не удивлюсь, если мужчины тут добиваются руки телок. Или ноги… как это сказать? Надо предупредить впередсмотрящих, не увидят ли они в окрестностях ребятишек-полукоров.

Разговор продолжился, углубляясь в сторону непристойностей. Я отошел в сторону, не желая, как воспитанный человек, принимать в нем участие.

Коровость… Ничего себе.

Этим же вечером Джанела предприняла попытку послать свой дух назад по пройденному нами пути и пошпионить за Клигусом.

На случай, если ее раскроют, ей требовалась моя помощь. Скрестив ноги, она уселась на палубе посреди нарисованного круга с выведенным посередине глазом. Окружившие ее четыре жаровни посылали в небо извивающиеся дымки. Когда она закончила творить заклинание, я буквально ощутил, как дух ее покинул тело. Внешне это никак не проявлялось, но я, сидя рядом, чувствовал.

Прошли томительные минуты, и наконец она зашевелилась и открыла глаза. В них застыло выражение ужаса. Вытянув руки и вытаращив глаза, она пыталась что-то сказать, но вместо этого из горла раздавались лишь какие-то булькающие звуки.

Я не стал мешкать, плеснул водою на жаровни, они зашипели и перестали дымить. Не успел раствориться последний дымок, как я схватил лежащий рядом кинжал и полоснул лезвием по нарисованному кругу. Заклинание прекратилось, и Джанела вернулась к себе.

Она была бледной, всю ее трясло. Я крикнул, чтобы принесли бренди, и тут же Квотерволз подскочил с фляжкой. Джанела сполоснула рот, сплюнула, а затем сделала долгий глоток.

— Они плывут за нами, — наконец сказала она. — Продвигаются быстро. Уже на подходе к той трясине.

— Они заметили тебя? — спросил я.

— Да. Модин… он даже коснулся меня. Я уже приготовилась к сражению — дух против плоти — в его владениях, но ты вернул меня. В следующий раз…

— Следующего раза не будет, — резко сказал я. — Во всяком случае, в таком виде. У нас нет второго воскресителя, и если не существует иного способа осуществлять разведку, значит, поплывем вслепую.

— Может быть, крокодилы до них доберутся, — сказал Квотерволз.

Джанела покачала головой.

— Нет. Ничего им не будет. Крокодилы для них не помеха. — Она попыталась улыбнуться.

Она никак не могла оправиться после стычки с Модином. Я догадался, что свою ловушку он приготовил заранее. В будущем придется действовать осторожнее.

Я помог Джанеле добраться до каюты, помог раздеться; она сразу рухнула в постель и закрыла глаза. Я посидел рядом, держа ее за руку, пока дыхание ее не стало ровным. Потом пальцем прикоснулся к своим губам и к ее. Улыбнулся и молча вышел.

Земли вокруг становились все засушливее и гористее. И вот мы вошли в глубокий каньон, стены которого поднимались над нами на высоту двухсот или трехсот футов. Хотя река и достигала тут в ширину четверти мили, вода неслась бы по горловине стремительным потоком, если бы древняя магия не сдерживала ее,успокаивая. Зато ветер крепчал, и паруса стонали, неся нас на полной скорости вверх по течению.

Тут вода кишела рыбой, а над нею носились охотящиеся птицы. То и дело пикировали вниз и взмывали стервятники с размахом крыльев в ширину нашего судна. А вот один небольшой ястреб опустился к воде и тут же был схвачен и утащен под воду, да так стремительно, что я не разобрал кем — рыбиной или рептилией. После этого события наши любители рыбной ловли утратили интерес к промыслу, и нам пришлось ограничиться лишь корабельными запасами.

Несмотря на то что нас преследовали, мы плыли только при свете дня, страшась ночью налететь на скалы.

Ущелью не было конца, и я подумал, что если бы у нас не было столь привлекательной цели путешествия, а позади не наседали враги, то можно было бы и не торопиться, а плыть себе спокойно, любуясь природой. Окружавший ландшафт как-то успокаивающе действовал на всех, а мелкие дожди воспринимались как приятный душ. По утрам вставал тихий туман, а над ущельем часто изгибалась радуга.

То и дело в каменных стенах встречались большие пещеры, очевидно высеченные рукой человека. В стенах были выбиты причальные уступы, и ступени вели вверх, к пещерам, устроенным над теми местами, где видны были следы ниспадавших потоков. Мне вспомнилась дорога, шедшая по дну высохшего речного русла, по которой шагали мы с Яношем в поисках Далеких Королевств, и я подумал, что здесь могли потрудиться те же руки.