Аллан Коул - Королевства Ночи

Я послал вперед разведчиков на лодках; они вернулись и сообщили, что дальше все то же самое, хотя изредка встречаются и глубокие участки чистой воды, где можно двигаться быстрее.

Я созвал всех, включая Квотерволза, Берара со «Светлячка» и Тоуру с «Искорки», решать, что делать дальше.

— Может быть, пора вылезать из воды? — сказал Квотерволз. — Карта госпожи Серый Плащ указывает, что можно двигаться и по суше. Почему бы это не сделать именно сейчас?

Келе фыркнула.

— Салага, — сказала она. — Сила есть — ума не надо. Проблемы-то на ломаный грош, а он уж готов топать по берегу в обход.

Квотерволз рассвирепел.

— А тут и не надо много ума, чтобы понять, как мы влипли, — сказал он. — Не могут же корабли плыть в этой грязи?! Даже вы должны признать это, капитан. И я предлагаю оставить эти застрявшие чертовы лоханки и обойти озеро вокруг пешком.

Я обратился к Джанеле, рассматривавшей карту:

— Что представляет собой местность вокруг озера?

— Трудно сказать, — проговорила она. — Эта карта не особенно точна. Здесь указан лишь традиционный маршрут, которым пользовались старейшины для перевозки своих товаров.

Вмешался Квотерволз.

— Должна же там существовать хоть какая-то дорога, — настаивал он. — Ведущая к городам, деревням и так далее. — Он сверкнул глазами на Келе. — Люди же по берегам должны были жить или нет?

Не дожидаясь, пока разразится война между сторонниками суши и моря, я счел за лучшее пойти на компромисс.

— Почему бы нам не послать вперед по берегу разведчиков? — предложил я. — Нам не помешало бы свежее мясо, поэтому разведчики могут заодно и поохотиться. А чтобы не терять время, корабли при этом будут по возможности продвигаться вперед. Глядя на это болото, можно заранее сказать, что корабли далеко не уйдут, так что отряд разведчиков не потеряется, а отметки старейшин указывают, что основной фарватер расположен недалеко от берега, так что сигналы с суши всегда можно заметить.

Когда я высказался о трате времени, на меня холодно посмотрели все, но никто не проронил ни слова. Мои спутники не нуждались в напоминании, что, кроме всех прочих трудностей, у нас за спиной и враг, который с радостью вознесет мольбу своим демонам, когда увидит, что мы застряли посреди этой грязной лужи.

Я попытался ободрить присутствующих, улыбнулся Келе и сказал:

— Кроме того, мой друг, неужели ты не обменяешь часть своей прибыли от этого путешествия на кусок поджаренной до хрустящей корочки свежей оленины?

Келе хмыкнула и хлопнула Квотерволза по спине:

— Что ж, парень, если притащишь еще и дикой мяты, то я забуду твои нападки на моряков.

Итак, было решено, что корабли будут продвигаться вперед вдоль берега по мере возможности, а Квотерволз с отрядом отправится на охоту, но что еще более важно — попытается отыскать дорогу вокруг озера.

Он пропадал пять дней, наполненных для оставшихся на судах столь каторжным и грязным трудом, что даже Келе признала: ноги — не худшее средство передвижения.

Суда продвигались на веслах, и нашим гребцам приходилось так туго, словно в качестве надсмотрщика между ними бродил некий демон, щедро одаряя их ударами черной плети. Чтобы хоть чем-то помочь гребцам, мы, насколько могли, облегчали корабли, иногда перетаскивая все товары на одно судно, временно остававшееся позади. Затем мы привязывали линями к кораблям лодки и по очереди гребли на них, помогая корабельным гребцам, напрягая все силы, чтобы перетащить корабль на несколько футов вперед. Но даже такое медленное продвижение было бы невозможным, не пользуйся мы каменными столбами, указывающими фарватер. К некоторым столбам привязывался линь, пропускался через систему блоков, и люди налегали на лебедку, подтягивая судно к цели. Воздух наполняли стоны и проклятия, хрустели суставы и рвались сухожилия, но мы тянули или гребли. А когда судно доползало до очередного столба, все приходилось делать заново — переносить грузы, протаскивать следующее судно через заиленный фарватер.

Когда же наступало блаженное время отдыха, мы падали на палубу, настолько вымотанные, что даже не в силах были отодрать от себя пиявок, живущих в этой грязи и, должно быть, целую вечность моливших своих пиявочных богов о ниспослании им такого пиршества в нашем лице. Когда они крепко присасывались, избавиться от этих тварей можно было только присыпая их солью или прижигая горящими лучинами.

Иногда, но очень редко, мы выходили на глубокое место, и тогда паруса и весла легко несли нас милю или чуть больше. Затем грязное дно поднималось и объявляло о своем появлении резким торможением, заставлявшим нас проклинать наших матерей, родивших столь несчастных детей, и мы вновь садились грести или вцеплялись в рукояти лебедки, чтобы тащить эти горы дерева по грязи.

Пятый день выдался отвратительно серым, с дождем, в добавление к нашим несчастьям. Мы работали все утро, а небо становилось все пасмурнее, и дождь поливал все хлеще, но к полудню мы воспряли духом, когда фарватер немного углубился, позволяя проводить корабли хоть и медленно, но не с таким каторжным трудом.

Грязевые залежи тянулись повсюду, а вскоре показались и первые грязевые острова, некоторые из них поднимались в высоту футов на двенадцать. Я не знал, таится ли там какая-нибудь опасность, и лишь вспомнил, что видел подобные кучи в одной далекой стране. Так там на этих островах жили огромные колонии мелких жучков, для которых эта грязь, очевидно, была питательной. Вскоре таких островков насчитывалось уже сотни, при этом в них зачастую булькала жидкость, вздымаясь и опадая, а некоторые ритмично пульсировали, словно дышали.

«Ибис» проходил по фарватеру вблизи такого холмика, и, когда я склонился над бортом, чтобы получше его рассмотреть, оттуда взвилась большая плоская ромбовидная голова угрожающе шипящего чудовища. Голова держалась на жирном плотном теле, была белой, с единственным глазом-бусинкой черного цвета. Четыре острых, яростно щелкающих жвала образовывали крапчато-розовый рот. От неожиданности и испуга я отскочил назад, и вовремя — существо откинуло голову и выпустило струю вонючей желтой жидкости, попавшей на леер и палубу. Дерево обуглилось и задымилось, и тут же послышался крик боли, когда следующая струя угодила в раздетого матроса. Он схватился за обнаженную грудь, покрасневшую, как от ожога, упал на палубу и скорчился от боли.

Выпущенная лучником стрела вонзилась твари в голову. Тварь булькнула и мгновенно скрылась в своем грязном логове.

Фарватер впереди явно расширялся, образовывая широкий плес. Я крикнул Келе, чтобы она поспешила, и приказал сигнальщику передать на другие суда, чтобы те тоже не мешкали. Тут же впередсмотрящий издал предупредительный крик, который подхватили все, заметившие угрозу.