Александра Лисина - Ходок

— Что, прямо здесь, на дороге? — небрежно осведомился Терг, пытаясь перехватить ее взгляд.

— Нет. Немного на север пройдем, там есть отличная полянка. Речка, кустики, лопухи…

— Еще светло, — возразил Брон, бок о бок остановившись с командиром, и тоже внимательно посмотрел на Гончую.

— И что с того?

— Вообще-то мы спешим, — напомнил Ивер.

Белка чуть наклонила голову, бесстрашно встретив их напряженные взгляды, но Куршу на всякий случай сделала знак отступить. Мало ли? Вдруг еще не остыли? С ними сложнее оказалось — молчаливые до жути, обросли толстой коркой невозмутимости. Не сразу и поймешь, что у таких на уме. Как бы не пропустить бросок…

— Если бы вы сильно спешили, то коней давно бы пришпорили, — рассеянно отозвалась Белка, размышляя над причинами непонимания, промелькнувшего в их глазах.

Ивер коротко выдохнул.

— Что?!

— Я не понял, — тряхнула головой она. — Вы чего так на меня уставились? У меня что-то с лицом? Бородавка на носу выросла? Брон, не сверли нас с Куршем таким злобным взглядом — дырку все равно не просверлишь. Лучше спроси у своего белобрысого вожака (который, кстати, так и не представился), согласен ли он с моим разумным предложением. Будем ночевать или он всю ночь намерен топать, пока кони не падут?

Терг нахмурился:

— Почему здесь?

— Потому что место хорошее! Клопов нет, мухи не кусают… Чего вам еще надо?!

— Солнце еще высоко, — обронил Стрегон, мельком покосившись на Терга. — До ночи успеем немало проехать. А встанем дальше, у реки.

— М-да? — скептически поджала губы Белка. — Ты уверен, что это хорошая идея? Не хочешь передохнуть?

— Мы не на отдыхе, — отозвался Стрегон, не совсем понимая, что творится с чужим ситтом. — Терг, все в порядке?

Тот наконец отвел от Белки потяжелевший взгляд и мотнул головой:

— Да.

— Тогда едем.

— А привал? — Гончая удивленно отступила в сторону.

— Позже.

— Не доверяешь, что ли?!

— А что, надо? — скупо хмыкнул Лакр, огибая заворчавшего грамарца.

Белка внимательно оглядела потянувшихся за вожаком братьев, их мощные руки с твердыми, как древесная кора, ладонями. Длинные плащи, которыми они укрывались сперва от палящего солнца, а теперь — от назойливой мошкары. Снова подметила странные взгляды Терга и его ситта, в которых сквозило все большее недоумение. Наконец вздохнула и пожала плечами.

— Ну и ладно. Курш, давай поглядим, где они устроятся, а потом вернемся. Мне моя полянка нравится больше, чем сомнительный отдых в компании пиявок. А эти пускай спят где ни попадя: бездомным бродягам все равно, где голову приклонить. Где упал, там и постель. Чем накрылся, то и одеяло. Что нашел, то и съел. Не говоря уже о том, что одежду носят до тех пор, пока не смогут на ночь поставить ее в угол…

Стрегон тихо выдохнул, неожиданно осознав, что из-за этого дрянного создания извечное спокойствие изменило ему. Сейчас полуэльф был близок к тому, чтобы воспользоваться тайным умением. Видят боги, он долго терпел и сдерживал побратимов. Помнил о заказчике и его желании встретиться с Ходоком. Но однажды Белику ни наниматель, ни зеленоглазая тварь, ни сам Ходок не помогут: братья хоть и славились выдержкой, все же не святые. И опрометчиво испытывающий их на прочность стервец очень скоро сможет в этом убедиться.

Он обернулся, оглядев потяжелевшим взглядом беззаботно посвистывающего наглеца.

— Белик? — спросил тихо, едва слышно, зловеще.

— Ой, какая приятная неожиданность! — с готовностью ухмыльнулась Белка. — Наш молчаливый командир вдруг разговорился! И, никак, запомнил мое имя? Вот радость-то!

— Не надо меня раздражать.

— А то что, белобрысый ты наш?

— А то я сделаю тебя немного мельче и легче, — без улыбки пообещал Стрегон.

— Мм, как мило, — чуть не прослезилась она. — Я-то думал, ты мне башку снесешь своим двуручником, а ты вон как — на ручки взять обещаешь и заботливо донести прямо до места, избавив нас обоих от сложностей и облегчив, так сказать, мою трудную участь. Спасибо, добрый человек. Ты очень любезен!

Братья поперхнулись. Что этот болван творит?! На что намекает?! Стрегону?!

— Только знаешь что? — неожиданно погрустнела она, словно не заметив его опасно похолодевших глаз. — Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Особенно грязными липкими лапами, которые ты совершенно не стесняешься демонстрировать. Наверняка не мыл после того, как в кусты сходил, верно? А еще, как ни странно, я с большим подозрением отношусь к здоровенным белобрысым мужикам, прилюдно делающим такие неприличные предложения. Поэтому, наверное, все-таки откажусь, огорчу тебя, конечно, и… на ночь, пожалуй, с вами не останусь.

У Стрегона дернулась щека от такого оскорбления.

— Белик…

— Не-не, даже не уговаривай, — поспешно ретировалась она, проворно толкая пятками грамарца. — Я существо нежное, хрупкое, ценное. Настолько ценное, что вы ничего дороже в своей жизни вообще не видели. Так что прошу прощения, но мы вынуждены вас покинуть. Всего хорошего, приятных сновидений… надеюсь, меня в них точно не будет!

Стрегон зарычал, а Белка, чувствуя, как почти дрожит от напряжения воздух, легкомысленно сделала ручкой. Поймала бешеный взгляд полуэльфа и будто бы даже засмущалась. Но потом все-таки решила добить: игриво подмигнув, вдруг послала воздушный поцелуй, расплывшись при этом в гнусной намекающей улыбке, и… В этот миг Ивер все-таки сорвался: его рука быстрее молнии вскинулась, одновременно сгибая пальцы и безошибочно отыскивая взведенный спусковой крючок. Почти сразу что-то со свистом распороло воздух, рассыпав рядом с грамарцем целый сноп огненных искр и настоящий дождь из щепок. Белка, молниеносно пригнувшись, с готовностью взвизгнула, вскрикнула, будто от боли, и с отчаянно громким воплем: «Мама! Убивают!» — рухнула плашмя на конскую холку. Курш, оглашая окрестности неистовым ревом, бешено вломился в ближайшие заросли и в мгновение ока скрылся из глаз.

На дороге воцарилась мертвая тишина, в которой слышалось только дыхание взбешенных мужчин и шелест оседающих на обочины щепок. Ивер стрелял хорошо, быстро, поэтому арбалетный болт, к которому он со злости прилепил крохотный магический заряд, не просто прошил навылет сразу три древесных ствола, но еще и расцветил их голубоватым маревом опасного заклятия — белый огонь, насколько смогли понять побратимы. Иверу с его мудреной татуировкой он удавался особенно хорошо. Грохот копыт затих вдали. Из-под травы на дорогу тоненькой струйкой стекала темно-красная жидкость, подозрительно быстро скапливающаяся в ямке на обочине. А над ней кружились серые нити отработавшего, попавшего в цель заклятия, одна крохотная капля которого могла насквозь прожечь живую плоть.