Анна Замосковная - Жена из другого мира [litres]

Пришлось снова включить старый телефон и поискать в списке контактов на всякий случай внесенный номер. Пришло извещение о двух пропущенных вызовах.

Я набрала номер.

Начальнице версия с поездкой в закрытый санаторий на год странной не показалась. Наоборот, вызвала желание так же хорошо отдохнуть.

Стараясь оттянуть неизбежное, я принялась расписывать прелести несуществующего места, то и дело поглядывая на смотревшего ролики Лавентина. Свет экрана красиво очерчивал его лицо, играл на скулах, мерцал в глазах. И у меня щемило сердце.

Разговор закончился, а я все смотрела…

Тряхнула головой, избавляясь от наваждения. Такими темпами через год я в самом деле буду замужем за Лавентином.

Остался один главный неприятный пункт – Павел.

Но ведь перед этим я собиралась купить игрушки для Веры, а Лавентин что-то для мамы.

И еще нужно запастись чаем.

Обязательно нужно купить очень много чаю. И кофе. И какао. Шоколада тоже.

И вообще можно придумать себе уйму дел. Только бы с Павлом не встречаться. Только бы не поднимать спрятанную в глубине души боль.

«Надо, надо, надо с ним поговорить, – уверяла себя. – Это один из жизненных этапов, нужно его хоть как-то подытожить, чтобы не тяготил незавершенностью. И надо объяснить Павлу, что наши разборки по техническим причинам переносятся на следующий год».

Надо, но встречаться все равно страшно не хотелось.

– Естественно, я все сделаю, но зачем это тебе? – спросил я, отчаявшись самостоятельно найти вразумительный ответ.

Сумрак автомобильного салона, мельтешение света и теней скрыли выражение глаз жены, но напряжение тела выдавало волнение. И неровный голос тоже выдавал:

– Он… изменил мне, я хочу его уязвить. Хотя бы немного.

Да, жена говорила, что ей изменили дважды. Но я не понимал другого.

– Если он настолько тебя не ценил, что пошел на измену, почему его должно волновать появление у тебя другого мужчины?

– Потому что он собственник. И это единственный способ задеть его мужскую гордость хотя бы немного.

Через мгновение я понял: она хочет этого потому, что была уязвлена ее женская гордость.

Хм, получается, внезапным браком я сильно задел Сабельду?

Как-то не думал о ситуации с этой стороны.

Сердце отозвалось тупой болью. Я накрыл ладонью сжатую в кулак руку жены, мягко улыбнулся:

– Почту за честь помочь.

Саша выглядела грустной, а ведь я привел ее сюда, чтобы порадовать…

Такси остановилось у подъезда. Саша сглотнула. Я наклонился прежде, чем подумал, что делаю. Прижался к ее щеке губами. Запах ее кожи, прикосновение к волосам захлестнули воспоминанием об умопомрачительном поцелуе в магазине одежды. Сердце бешено взревело, по телу пробежала дрожь.

Закрыв глаза, ощущая биение сердце Саши губами, я понял, насколько прав министр: этому невозможно противиться. И как он не прав: это не кошмар, а блаженство.

Пакеты, перетащенные из такси, заполнили почти всю лестничную клетку. Свободной осталась узкая дорожка к двери квартиры.

Накатывала паника.

Пока я, уломав Лавентина разрешить мне носить вещи, бегала туда-сюда, волнение притупилось, а сейчас внутри все дрожало.

Но отступать было поздно.

Вытащив из рюкзака запасной ключ, я отперла дверь в бывшее семейное гнездышко.

Запах жареной картошки окутал меня. В квартире бормотал телевизор, в кухне шкварчало масло.

Я шире открыла дверь и скомандовала:

– Заноси!

Лавентин подхватил две сумки со сладостями и духами для мамы и, как мы и договаривались, понес их в спальню.

– Какого?.. – выскочил из кухни Павлик, в его руке блеснул разделочный нож.

– А я теперь здесь живу, – развернулся к нему Лавентин.

И вроде стоял расслабленно, а чувствовалась готовность отразить удар. Да и вообще он был на полголовы выше и шире в плечах, как-то даже подавлял.

Павел растерянно моргнул.

– Да, – подтвердила я. – Он теперь будет жить со мной.

– Ты… – Павел меня оглядел. – Что ты здесь делаешь? Ты же… – Он подергивал губами, словно не решаясь произнести невероятное.

То, что я просто исчезла из комнаты.

Совсем.

– А картошка это хорошо, мы проголодались. – Я подхватила пакет с игрушками для Веры и вошла в квартиру.

Павел открывал и закрывал рот, шокированный то ли моим возвращением, то ли моей наглостью.

– Это мой второй муж Лавентин. Он будет жить с нами. Прошу любить и жаловать.

– То есть ты любовника сюда притащила?! – Павел указал на него ножом. – А ты не обалдела, Саш? Ты на какой своей тусовке этого гопника подобрала?

Выронив сумку, Лавентин молниеносным движением выхватил у Павла нож.

– Не надо размахивать острым. И я не любовник, я муж.

Осмотрев свою пустую ладонь, в которой только что была рукоять ножа, Павел уставился на Лавентина и прорычал:

– Выметайся!

– Меня Саша пригласила. – Убрав нож в сумку, Лавентин поднял ее и зашел в спальню. Секунда шуршания, и он пошел за следующими пакетами. – Мы и вещи уже привезли.

Беззвучно открывая и закрывая рот, Павел переводил взгляд с него на меня и обратно. Никогда не видела его настолько обалдевшим.

Но радости это не принесло. Ну в шоке он от моей борзости, и что? Это не вернет потраченные на него годы. Не отменит причиненную им боль.

Мстить скучно.

Не приносит это удовлетворения и покоя. По крайней мере мне.

Хотя постращать Павла стоит, чтобы в следующий раз думал, прежде чем ширинку расстегивать.

– Он не будет здесь жить, я не позволю. – Павел махнул рукой. – Выноси свое барахло!

А Лавентин знай втаскивал вещи.

– Квартира большая, всем места хватит, – улыбнулась я. – А Света где?

Павла перекосило:

– В неврологии эта истеричка. Она из-за твоего исчезновения так психовала, что пришлось ей «скорую» вызывать.

А жаль, что у Павла нервы крепкие. Вот бы ему тоже башню снесло, но нет – его больше волнует, что Лавентин здесь поселится, чем мой провал в тартарары.

Хотя, может, это и неудивительно: Павел верил в параллельные миры. И даже немного в магию – в том смысле, что человека можно проклясть.

– Ты хотя бы знаешь, как она? – глухо спросила я.

– Мне припадочные не нужны. – Павел снова уставился на таскавшего сумки Лавентина. – Пусть уматывает или я вызову полицию.

– Вызывай, – пожала плечами я. – Паспорт при мне, прописка здесь есть, а Лавентин мой гость. Имею право его пригласить.

Прислонившись к стене, я расстегнула и стянула один ботинок на мощной платформе, затем второй. Глядя на мою обувь, Павел брезгливо кривил губы.

Забавно на самом деле. Он ведь меня тем и покорил, что явился в школу в коже и с кривеньким ирокезом. Только потом узнала, что это расплата за проигрыш в споре. Но ведь и это впечатлило: он сдержал слово, даже понимая, что завуч и директор ему все мозги съедят.