Александра Лисина - Охотник за душами

В Верле носителем драгоценного артефакта являлся племянник бургомистра господин Дидье Вьен — неулыбчивый тощий парнишка, который прибыл вместе с Йеном и двумя амбалами из личной охраны главы города. Я его прежде видел только мельком — мне его персона была без надобности. Да и сейчас он интересовал нас лишь потому, что без него мы не могли открыть комнату мастера Нииро.

Прибыв на улицу Седых Моряков, мы всей толпой поднялись на второй этаж, и под нашими любопытствующими взорами паренек без труда открыл злополучную дверь.

Вся процедура заняла три удара сердца, пока пацан выуживал из-под рубахи подвешенный на цепочке камень и трясущимися руками прикладывал его к нужному месту. После этого защита исчезла. Амбалы, подхватив мальца под локотки, тут же уволокли ценного члена общества вон. А мы, обменявшись скептическими взглядами, наконец-то зашли в святая святых и недоверчиво огляделись.

Да, признаю — царящий в комнате старика кавардак совсем не придавал его памяти уважения или трепета. Валяющиеся под ногами тряпки, толстый слой пыли на полках, немытые окна, давно не менянное белье на постели… должен признать, при жизни мастер Нииро был не самым аккуратным магом. Но все же он был своим, темным, да и к тому же спас мою шкуру, поэтому, остановившись на пороге, я не стал брезгливо морщиться, как остальные, а лишь молча отдал дань этому странному человеку.

— Это что, его дневник? — кривясь от скверного запаха, осведомилась Триш и пальцем указала на пылящуюся на столе тетрадь.

Лойд, переступив через кресло, наклонился над столом, ногтем подцепил обложку и… отшатнулся, когда тетрадка вдруг вспыхнула, а над ней ненадолго проступила огненная надпись.

— «Тьма над Тьмой дает свет», — озадаченно прочитал Йен, на всякий случай отступив от стола подальше. — Это что, пожелание? Напутствие? Совет?

Тетрадка вскоре прогорела, оставив на столе кучку бесполезного праха, Лойд с напарницей недоуменно переглянулись. И никто… совершенно никто не взглянул в сторону выхода, чтобы увидеть мое окаменевшее лицо.

Когда огонь погас окончательно, Лойд, поколебавшись, все-таки вернулся к столу, проверил беспорядочно наваленные бумаги и по очереди выдвинул старые, рассохшиеся от времени ящики. В двух из них оказались личные вещи Нииро, которые мага совершенно не заинтересовали. А вот над третьим Лойд удивленно крякнул и ненадолго завис. А когда все же развернулся и показал то, что так его удивило, я впал в шоковое состояние повторно, потому что на ладони чужака лежало кольцо… массивный серебряный перстень-печатка, при виде которого мне вдруг захотелось протереть глаза, потому что то, что я видел, было попросту невозможно.

— «Он мертв, — сухим, бесстрастным голосом сообщил Лойд, достав из того же ящика клочок пожелтевшей бумаги и прочитав то, что на нем было написано. — Палач мне не по зубам, но узреть его — дело всей моей жизни. Иллюзий по данному поводу не питаю, поэтому вестник уже отправлен. Все, что тут осталось, завещаю службе городского сыска. А тому, кто это читает, ловить больше нечего. У Н.».

— Предсмертная записка? У мага Смерти?! — несказанно удивилась Триш, когда маг умолк и, хмурясь, повертел кольцо в руках. — Неужели перстень действительно пустой?

Лойд кивнул.

— Абсолютно. Я даже не могу определить, что и когда в нем было. Но монограмма та самая. Личная метка не тронута. Похоже, Нииро под конец жизни окончательно свихнулся от жадности и решил никому не оставлять свое наследство. Но все же проверь полки, Триш. Вдруг там найдется что-нибудь ценное?

Не дожидаясь, пока чужаки начнут обшаривать комнату, я махнул Норриди и вышел.

Нииро все предусмотрел, когда собирался в свой последний рейд. Даже то, что его смертью обязательно заинтересуются и рано или поздно кто-то из коллег приедет в Верль, чтобы вернуть в Орден его фамильный перстень.

Он предвидел и то, что столичные гости первым же делом заявятся ко мне — единственному магу, которому он чисто теоретически мог завещать свое имущество. И заранее избавил меня от проблем, подыскав магическому перстню достойную замену, в которой теперь никто и никогда не признает подделку.

Судя по тому, что найденный Лойдом перстень выглядел идентичным моему, готовился к уходу Нииро давно и весьма основательно. Кольцо было того же размера, с такой же гравировкой, даже с похожими царапинами на потемневшем от времени серебре! За месяц или даже за год такого эффекта не добьешься — значит, кольцо было состарено умышленно и, похоже, естественным путем. То есть Нииро в любом случае не собирался возвращать в Орден символ своего могущества. И с самого начала планировал обмануть тех, кто захочет забрать то, чем он так дорожил.

Вернувшись на улицу, я вдохнул холодный воздух и, оперевшись спиной на забор, вдруг ощутил, что дико, прямо до безумия, хочу закурить.

Неспешно уносящаяся прочь ароматная дымка, горьковатый привкус табака на языке, тихонько тлеющий пепел, то и дело обжигающий пальцы…

Сейчас мне этого не хватало. Как никогда, хотелось затянуться поглубже и, отпустив на волю вьющийся кольцами дым, отдать ему, помимо собственного тепла, еще и мысли — тягостные и ненужные. Невесть откуда взявшуюся печаль. Выдохнуть вместе с ним всю горечь, которая успела во мне накопиться. И оставить внутри лишь пустоту — чистую, звенящую, свежую, как морозное утро. А потом развернуться и просто уйти, навсегда забыв про упавший на землю пепел.

Не знаю, сколько я так стоял, бездумно рассматривая занесенную снегом улицу, но в какой-то момент невесть откуда взявшаяся тяжесть в душе исчезла. Мне стало легко, спокойно, словно я наконец-то принял решение, с которым долго тянул. Да и курить почти расхотелось. А чуть позже по крыльцу прогрохотали тяжелые сапоги, и на мое плечо без предупреждения упала чужая рука.

— Ну что ж, радуйся, Рэйш, ты полностью оправдан, — торжественно объявил Лойд, проходя мимо. — Столичное УГС больше не имеет к тебе претензий!

Я промолчал, проводив забирающегося в кэб мага взглядом. А когда Лойд скрылся внутри, отвернулся и смачно сплюнул, потому что однажды уже слышал эти слова. Но ни тогда, ни сейчас не испытывал по этому поводу ни малейшего восторга.

— Здор-рово, Арт! — это было первое, что я услышал, вернувшись в Управление. — Как дела? Как жизнь? Я смотрю, новых трупов вы пока еще не наработали?

Я с недоумением воззрился на сидящего на «дежурной» кушетке Родерика Гуна. В уличной одежде, наполовину расстегнутого, румяного и, как всегда, улыбающегося во все сто зубов. Видимо, давненько уже нас дожидался — снег на его шапке за это время успел полностью растаять, а следы от сапог на полу благополучно высохли.