Э Смит - Черный страж

Он видел ночное небо Канарна за плечами часового, чувствовал запах соленой воды, который снова воцарился в городе после тех нескольких недель, когда здесь пахло только смертью. Обстановка в городе была более или менее спокойной, потому что Певайн и его ублюдки обосновались в прежней канцелярии лорда-маршала у пристаней, а рыцари почти не выходили из крепости. Люди Канарна, оставшиеся на свободе, были поглощены ежедневными заботами — очередями за скудными порциями пищи и воды, которые выдавал Певайн, и почти половина населения города медленно умирала с голоду, а остальные были уже мертвы, и пепел их рассеялся по главной площади.

Риллиона и Нейтана судьба жителей Канарна не волновала. Магнус не видел этих высокопоставленных рыцарей почти две недели и ничего не слышал о них. Он решил, что Риллиона по-прежнему раздражает пребывание в крепости в то время, когда король и кардинал Мобиус отправились на север. Командующему рыцарей оставили малочисленный гарнизон, в городе хозяйничали в основном наемники, пока рыцари сидели в крепости и жаловались на свою несчастную судьбу.

Волшебница осталась в городе, и ее уверения, что боевой флот из Фьорлана не появится, позволили рыцарям ни о чем не беспокоиться. Простая истина, как понимал ее Магнус, состояла в том, что никто не придет на помощь ни к нему, ни к народу Канарна.

В полнолуние небо было ясным, стоял холод, хотя его было и не сравнить с холодами, наступавшими зимой дома у Магнуса, далеко на севере. Он тосковал по заснеженным полям и покрытому льдами морю, и его вдруг пронзила тоска, когда он понял, как давно не видел брата и родные края. Заключение в тюрьме глубоко оскорбляло его, но бездействие в то время, когда его брат и его народ боролись за выживание, было выносить слишком тяжело.

Он был одет в те же самые шерстяные штаны и черную рубаху, в которых его больше месяца назад привели сюда, и исходивший от него запах раздражал Магнуса не меньше тюремного заключения. Его лицо и руки были относительно чистыми, он по-прежнему ежедневно получал чистую воду, а кроме того — жидкую водянистую овсянку и хлеб, но новую одежду ему никто не собирался выдавать, и еще ему ужасно хотелось почувствовать успокаивающее прикосновение кольчуги.

Выглянув из окошка своей тесной камеры, Магнус на миг подумал, что в другом конце каменного желоба происходит какое-то движение. Пока он пытался приглядеться, откуда ни возьмись появилась какая-то темная фигура. Держась в тени, человек бесшумно двигался к часовому. Когда неизвестный скрючился около окошка соседней камеры, ранену показалось, что он различил за спиной у человека длинный лук. Магнус не видел лица неизвестного, но не знал ни одного человека из народа ро, который стал бы пользоваться подобным оружием; он улыбнулся, заметив на поясе у человека катану в ножнах. Воин, стоявший на часах, не подозревал о появлении постороннего и думал о своем, прислонившись к каменной стене. Он был явно сыт по горло очередным бессмысленным ночным дежурством.

Несчастный еще не понял, что тоскливые дежурства близятся к концу. Рам Джас Рами, киринский наемный убийца, начал бесшумно приближаться к часовому со спины.

Магнус не видел кирина уже несколько лет. Лицо Рам Джаса скрывал капюшон черного плаща, кирин крался к часовому, словно хищник к добыче. Незаметно приблизившись на расстояние ярда к своей жертве, он медленно и беззвучно извлек из ножен катану и выпрямился во весь рост. Стражник по-прежнему ни о чем не подозревал, он даже зевнул и надул щеки — неосознанное выражение усталости и скуки.

Рам Джас держал катану клинком вниз, другую руку медленно поднес к горлу стражника, в последний миг прикрыл ладонью рот человека, вонзил клинок ему в бок, почти под мышкой, и резко повернул вниз. Часовой умер мгновенно, успев издать лишь слабый стон. Рам Джас осторожно забрал его меч и положил тело на землю. Затем кирин высунулся из желоба, чтобы посмотреть, не видел ли кто-нибудь убийства, снова скрылся в тени и подтащил тело убитого к окошку камеры Магнуса.

— Экий ты вонючий, — сказал он со своей обычной наглой ухмылкой, которая бесила Магнуса и за которую кирин не раз получал от северянина тумаки.

— А ты страшен как грех, — ответил жрец, протягивая старому другу руку через решетку. — Рад видеть тебя, кирин.

— Я тоже, ранен, — ответил Рам Джас, и улыбка его стала еще шире, когда он схватил руку Магнуса и горячо пожал ее.

— Понятия не имею, зачем ты пришел, но это приятная неожиданность. Ты привел с собой армию? — спросил Магнус.

— Не совсем. — Рам Джас указал на что-то за спиной жреца.

Магнус быстро обернулся и увидел Кастуса, который стоял в коридоре, широко раскрыв глаза. Он не шевелился, рот его был открыт, и на губах пузырилась кровь. Затем тюремщик неуклюже рухнул на пол, и показалась фигура лорда Бромви, герцога Канарна, с окровавленным мечом в руке.

— Бром! — воскликнул Магнус громче, чем следовало.

— Ну что ты шумишь, — улыбнулся Бром. — Не волнуйся, рабы, которые помогали этой свинье, оба мертвы. Рам Джас, за дело, — обратился он к кирину, стоявшему за окном камеры.

Рам Джас быстро огляделся, чтобы убедиться в том, что путь свободен, затем выбрался из желоба и куда-то исчез.

— Как ты сюда пробрался? — спросил Магнус у Брома; он по-прежнему не понимал, что затеяли его друзья.

— Потом; давай сначала я вытащу тебя отсюда, — сказал Бром, забирая у Кастуса ключ от камеры. — Где Скельд?

Магнус нахмурился:

— Его отдали Певайну в качестве трофея. — Тот факт, что бесчестный рыцарь-наемник получил его боевой молот, по-прежнему приводил Магнуса в бешенство.

— Ну что ж, надеюсь, ты умеешь обращаться с длинным мечом, — улыбнулся Бром, ногой поддав меч тюремщика, и тот отлетел к двери камеры.

На молодом герцоге Канарна были кожаные доспехи, прочные на вид, а за поясом виднелся тяжелый кинжал с клинком в виде древесного листа.

Бром открыл дверь, и скрежет петель прозвучал музыкой в ушах Магнуса — впервые за месяц он вышел из камеры без сопровождения Красных рыцарей.

— За тобой охотятся, Бром. О чем ты только думал, когда шел сюда? — Магнус был глубоко благодарен ему за спасение, но ему очень не хотелось бы видеть кого-либо из детей герцога Эктора схваченными и заклейменными как Черные Стражи.

Бром бросил на друга серьезный взгляд, а раненский жрец поднял с пола длинный меч.

— Ты сомневался в том, что я вернусь? Эти красные ублюдки убили моего отца, Магнус… они обезглавили его, как предателя. — У Брома всегда было суровое выражение лица, но Магнусу показалось, что со времени их последней встречи взгляд лорда стал еще более жестким.

— Они заставили меня смотреть на то, как его убивают… я тоже скорблю по нему. — Северянин угрюмо взглянул на друга.