Э Смит - Черный страж

— Ты к этому привыкнешь, друг мой, — мягко сказал Рам Джас.

— Не думаю, что мне так уж охота к этому привыкать.

Бром поднялся, ногой спихнул Коли с его одеяла. Отхлебнув вина, он улегся на спину и уставился на переплетение ветвей, сквозь которое виднелось небо.

— Просто потерпи немного, эти придурки очнутся через несколько часов и все тебе расскажут.

Рам Джас тоже удивился, когда услышал, что Аль-Хасим проник в Ро Канарн. Насколько ему было известно, этот каресианский негодяй сидел во Фредериксэнде, пользуясь гостеприимством Алдженона Слезы.

— Зачем бы Хасиму появляться там? — сказал Бром, не ожидая ответа.

— Не уверен, но, по крайней мере, мы можем выяснить, жива твоя сестра или нет.

Рам Джас говорил спокойно, стараясь не раздражать Брома. Он видел по его лицу и поведению, что тот буквально на грани срыва. Если произойдет еще что-то такое, что вызовет у него раздражение или горе, то кто знает, как это на него повлияет.

— Попробуй поспать немного, Бром, все вопросы могут подождать до завтра.

Рам Джас вообще не спал в ту ночь. Он сидел в одной позе несколько часов; Бром задремал, хотя и не сразу. Затем кирин решил прогуляться по лесу.

Сквозь кроны деревьев просачивался слабый свет луны, но вообще в лесу было темно. Рам Джас бесшумно скользил среди стволов, подобно призраку. Он никак не мог понять, как угодил в подобную ситуацию — сопровождает Черного Стража в город-крепость, занятую Красными рыцарями. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Рам Джас больше всего хотел сейчас, чтобы его оставили в покое, хотел жить своей жизнью, бросить это глупое, отчаянное предприятие.

Бром ничего не знал о том, что произошло в Ро Канарне, кроме того, что отец его мертв, и Рам Джас подумал: вряд ли рассказ пьяных каресианцев поможет утишить гнев молодого лорда.

Бронвин прижалась как можно плотнее к стволу дерева, поросшему мягким мхом. Кроны деревьев немного защищали ее от дождя, но время от времени на нее все же попадали холодные капли и не давали ей уснуть.

Она расположилась довольно далеко от дороги, в чаще леса, и поэтому не слишком сильно опасалась, что ее обнаружат; однако погода и необходимость спать на земле, под открытым небом, довели молодую аристократку до того, что она почти желала, чтобы ее схватили. По крайней мере, в Канарне, в тюремной камере, не будет ни дождя, ни ветра.

Бронвин пока не заметила признаков погони, хотя и была уверена, что вслед за ней отправили рыцарей, и размышляла о совете, полученном от Аль-Хасима. Он велел ей повернуть на запад у расщепленного молнией дерева и отыскать Отряд Призраков в руинах Ро Хейла. Разумно это было или нет, Бронвин не знала, но в любом случае она с каждой минутой удалялась прочь от дома и с каждым шагом чувствовала себя все более несчастной.

Наступила ночь, между ветвей деревьев не проникал даже свет луны, и Бронвин из Канарна постепенно погрузилась в беспокойный сон.

Когда она была моложе, сны ее всегда были на удивление яркими и правдоподобными — и часто ее брату-близнецу снились такие же сны. Отец не раз говорил, что между Бромви и Бронвин существует не просто кровная связь, что Бритаг, Мировой Ворон, даровал им возможность делить тревоги и страхи. Девушка не знала, были ли это всего лишь пустые фантазии старика, или же между ними действительно существовала незримая связь, но ей всегда становилось лучше, когда они с братом видели один и тот же сон.

Она обнаружила, что смотрит на Ро Канарн с высоты — стоит на каменном утесе, затянутом дымом костров и примостившемся на склоне невысокого холма, омываемого морем. В темном и безжизненном городе невозможно было разглядеть отдельные здания, хотя для ее второго «я», существовавшего во сне, башня Мирового Ворона служила чем-то вроде маяка.

Она устремилась вниз, и шум волн превратился в рев, она различала каменные дома, людей на улицах родного города. Люди были закованы в доспехи, но ни одного плаща с символом Канарна — ворона с выставленными когтями — она не заметила, перед нею, очевидно, были чужаки. Они патрулировали пустынные улицы, ходили между полуразрушенными домами из дерева и камня, держа наготове мечи.

Затем Бронвин очутилась на улице, она словно парила над землей среди наемников и рыцарей, пытаясь определить, где находится. Если бы не Мировой Ворон Бритаг, сиявший наверху, подумала Бронвин, она бы сразу заблудилась, потому что Канарн сильно изменился. Полный жизни, дружелюбный город исчез — он был таким во времена мира, — вместо этого перед Бронвин возникло мрачное, зловещее место. Она решила, что город существовал еще только благодаря упрямству: упрямству брата Ланри, твердо намеренного охранять свою часовню и жителей; упрямству отца Магнуса, который отказался стать рабом Риллиона; и, прежде всего, упрямству Бронвин и ее брата, которые по-прежнему находились на свободе.

Двери, ведущие в главную башню крепости, были забрызганы кровью, и Бронвин вспомнила отчаянное сражение за подъемный мост. Тогда погибли десятки воинов, которые пытались выстоять против атаки рыцарей Красной церкви. Арбалеты, мечи и щиты были свалены в кучу рядом с мостом. На каждом виднелся ворон Канарна — наиболее ясно геральдический символ был различим на щитах, — но на большей части щитов она заметила следы ударов мечей и дыры, искажавшие изображение Бритага.

Центральная площадь осталась такой, какой Бронвин помнила ее с момента бегства вместе с Аль-Хасимом, хотя от погребальных костров остались лишь тлеющие угли, а согнанным в кучу жителям было позволено укрыться в священном месте, в Коричневой часовне.

Бронвин знала, что если бы она находилась в городе на самом деле, то разразилась бы слезами. Но сейчас сон лишь напомнил ей о том, зачем она должна оставаться на свободе.

— Это еще не конец истории. — Голос был ей знаком.

Она обернулась и узнала говорившего, это был ее брат, Бромви, он стоял рядом, на подъемном мосту.

— А мне кажется, что конец, — возразила она.

Бром был облачен в свои кожаные доспехи со стальными пластинами и выглядел так, как в то утро, когда уезжал в Ро Тирис, незадолго до нападения врагов, и Бронвин была рада его видеть.

— Тебе тоже снится этот сон, брат? — спросила она.

Он посмотрел наверх и улыбнулся при виде башни Мирового Ворона.

— Очевидно, да.

— Отец погиб, — бесстрастно произнесла Бронвин. — Теперь ты — герцог Канарна.

Бром склонил голову:

— Я не чувствую себя герцогом. Я чувствую себя преступником… и спина у меня болит оттого, что я сплю на голой земле.

— Но ты сейчас в безопасности? — в тревоге спросила она.