Галина Долгова - Без прошлого

— Странно, — я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, — ты Эвиниэль, да? — Кажется, так ее называл тот мужчина, который… проклятье, а что, собственно, произошло? Моя память была мутной, как вода в луже.

— Да, но зови меня Эви. Кстати, раз уж ты у нас такая беспамятная, то надо будет и тебе придумать имя. — И она так заулыбалась, словно ей подарили букет цветов, колье и пару пирожных в придачу. Мне даже не по себе стало.

— Надо, — тем не менее я согласно кивнула и хотела уже добавить, что положусь на ее выбор, раз уж ей это так важно, но тут мой желудок громко и протяжно заурчал.

— Ой, ты же голодная! — Эви немного смутилась. — Ты в состоянии встать, или принести тебе завтрак сюда?

— В состоянии. — Я легко улыбнулась, обижать девушку не хотелось, и медленно начала вставать. Меня пошатывало, тем не менее, сжав зубы, я упорно передвигала ноги.

Правда, страховать Эви меня все-таки пришлось, когда пару раз меня ощутимо качнуло в сторону. Тело все еще потрясывало от пережитого кошмара, но самым страшным было то, что ощущения не уходили, как дурной сон. Видение казалось слишком… реальным.

Встряхнув головой, я попыталась отвлечься, разглядывая коридоры, по которым вела Эви. Весь дом был светлым. Это основное, что бросалось в глаза. Если дерево — то золотистое, если камень — то белый мрамор, если шелк — то молочный, ванильный, бежевый и золотистый. На стенах было много картин, в основном природной тематики, на тумбочках горшки с живыми цветами, хрустальные светильники, излучающие бледное сияние, много зеркал… Красиво, богато, но… не мое. Для меня тут будто бы все слилось в одно сплошное бежевое полотно, изредка разбавляемое зеленью. Но все это впечатление пропало, стоило мне увидеть ее!

Это была старинная картина в черной позолоченной раме. Невероятно красивая девушка с алыми волосами в изумрудном с золотом платье сверкала серебристыми глазами и, казалось, шла по лесной дорожке откуда-то из глубины картины, а вокруг нее разливалось ослепительное белое сияние, разгонявшее темноту и освещавшее лес.

— Кто это? — у меня даже голос задрожал.

— Это Тайлисаниониэль — Спасающая свет. По легенде — это Хранительница нашего мира и дочь Демиурга, создавшего его, а также основательница нашего рода, — на последних словах в голосе Эви послышалась гордость.

— Мне нравится, — я была заворожена картиной, — пусть будет так.

— Ты это о чем? — Эви удивленно посмотрела на меня.

— Я выбрала себе имя. — Я радостно улыбнулась. — Пусть будет Тайлисан!

— Тайлисан, — блондинка повторила за мной, будто попыталась попробовать его на вкус. Удивительно, но почему-то чувствовалось, что это действительно мое имя, что оно мне подходит и я имею на него право. — Отлично, — Эви широко улыбнулась, — пусть будет Тайлисан. Кстати, это надо отметить. Кажется, на кухне было кое-что вкусненькое.

А на кухне сидел тот самый мужчина, чье лицо я увидела первым после серой мглы моего беспамятства, и пил чай. Красивый и очень молодой. Странно, но до этого я была уверена, что он довольно-таки пожилой. Ан нет, волосы, как у внучки, сияют золотом, темно-синие глаза смотрят внимательно, серый костюм подчеркивает широкие плечи и узкий торс. Я вдруг даже смутилась от своих мыслей. Он ведь мне теперь вроде дедушка или дядя, если я правильно помню вчерашний разговор перед тем, как мозг окончательно вырубился.

— Тайлисан захотела есть. — Эви улыбнулась, наблюдая за сменой эмоций на моем лице.

— Тайлисан? — В одном слове уместилась сотня вопросов, и я поняла, что отвечать надо мне. И постараться сделать это так, чтобы меня не посчитали косноязычной деревенщиной.

— Так как своего имени я не помню, то решила выбрать себе другое, — я постаралась как можно нейтральнее улыбнуться, — а у вас в коридоре висит такая картина… — замолчала, подбирая слова, — в общем, не знаю, но пусть будет Тайлисан.

— Красивое имя и действительно тебе подходит, — Уфаниэль улыбнулся, задумчиво рассматривая меня, словно перед ним была неведома зверушка, — ты ничего не вспомнила? Откуда ты? Как оказалась на той дороге? Когда у тебя день рождения?

— Нет, — я покачала головой, — ничего. Я помню себя только с момента, когда вы меня окрикнули. Ни как я туда попала, ни что произошло там… А насчет дня рождения… ну, имя я себе выбрала, значит, и день рождения выберу. Пусть будет вчера! Кстати, не подскажете, какое сегодня число?

Блондины недоуменно переглянулись. Да я и сама понимаю — странно все это. Человек ничего не помнит о своей жизни, но с легкостью начинает ее заново — новое имя, новый день рождения… «Либо это шок, либо она нас обманывает». Ну во всяком случае, я бы именно так и подумала.

— Сегодня первое августа тысяча девятьсот восемьдесят шестого года от Великой Битвы. Так что можешь считать, что день рождения у тебя был тридцать первого июля.

Ужин прошел молча. Не знаю, о чем думали Уфаниэль с Эви, но я размышляла о новоприобретенных родственниках. Самое поразительное, что они мне нравились. Благородные, даже величественные, спокойные, радушные, красивые, добрые… Во всяком случае, мне так сейчас казалось. Но в то же время я понимала, насколько далека от них. Даже не заглядывая в зеркало, чувствовала, что отличаюсь, как воробей от лебедей.

Момент эйфории прошел достаточно быстро, и включился разум, подгоняемый изрядной долей сомнений. А что будет потом? И вся эта их доброта — что? Простая благодарность, долг, что-то еще? Я ведь их не знаю. Да, я спасла Уфаниэля, и за это он спас меня, но что дальше? Кем я тут буду? Бедной родственницей? Содержанкой? Не хочу! А на равных… это надо заслужить. Если возможно…

Чем дольше мы сидели и ужинали, тем противоречивее становились мои эмоции. Я чувствовала, что, помимо признательности и симпатии, оставалось чувство, что ко мне относятся как к ребенку или любимой домашней зверушке. Причем это ощущалось не в словах или жестах, а во взглядах и эмоциях, которые я ловила от них легким флером. Хотя нет, даже не так… Просто было впечатление, что мы стоим на разных ступенях лестницы и я смотрю снизу вверх. Было ощущение какой-то снисходительности и в то же время отгороженности. Впрочем, за это винить я не могла. Кто я им?

Разошлись мы довольно скоро. Я видела, что у моих новых «родственников» много вопросов, вот только ответов на них дать я не могла. На все их осторожные попытки отвечала только «нет» и «не знаю». Собственно, на этом разговор сам собой и иссяк, так что, как только был сделан последний глоток травяного чая, я вежливо поблагодарила и покинула их. Вернувшись в комнату, я несколько часов просидела, глядя в окно и не зная, чем себя занять. К сожалению, за высокими деревьями и кустарниками ничего не было видно, поэтому, как только стемнело, я сразу направилась в постель.