Александр Бушков - Чудовища в янтаре. Дыхание мороза

Он еще немного поболтал с девушкой о пустяках — она охотно поддерживала беседу. Сделал парочку игривых намеков на возможную близкую дружбу — исключительно ради того, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Дали держалась так, что это ему понравилось: не могла не понять намеков, но ни словечком, ни взглядом не дала знать, что готова пойти навстречу и уступить его величеству. Изображала полную невинность, не понимающую, чего от нее хотят — вещь немыслимая для умненькой девушки, более года кружившейся в вихре столичных светских увеселений и не чуждавшейся амурных баталий. Что же, такое поведение только располагало к ней: Сварогу осточертели шлюхи, готовые ради сладких пряников прыгнуть к нему в постель — прямо-таки вереницей до сих пор выстраивались, действуя кто искусно, кто топорно. Приятно столкнуться с прямо противоположным. Черт его знает, кто она такая и откуда взялась, но несомненно одно: она не из тех, кто ради покровительства и расположения короля королей готова расплатиться собой. Ну что же, гордые недотроги нам нужны…

Что оставалось делать? Утвердить ее в княжении по всем правилам — и установить постоянный надзор с помощью людей Интагара и Золотых Обезьянов, авось да удастся что-то полезное о ней узнать…

Он поднялся — торопливо поднялась и Дали — и сказал церемониальным тоном:

— Преклоните колено.

Дали опустилась на одно колено. Сварог достал из секретера точную копию княжеской шалуатской короны, изготовленную по его приказу — оригинал бежавший князь прихватил с собой на память. Обойдя стол и остановившись над девушкой — мимоходом чисто машинально отметив, что глубокий вырез открывает довольно приманчивую картину, — произнес тем же тоном, бесстрастно-торжественным:

— Полагаясь на вашу честь и верность, объявляю вас княгиней Шалуата.

Эту формулу его геральдисты сочинили не так уж и давно, когда он стал Высоким Покровителем Вольных Маноров. Сочинили и ответ, который Дали безусловно знала, потому что тут же его произнесла:

— Моя честь останется незапятнанной, а верность незыблемой.

Сварог обеими руками возложил на ее голову корону. Ювелиры не подвели, пришлась практически впору — точнее, это наблюдатели восьмого департамента точно рассчитали размер.

— Поднимитесь, княгиня, — сказал Сварог. — Это был последний раз, когда вы преклоняли колено. Больше вам не придется этого делать перед кем бы то ни было.

Она поднялась на ноги легким грациозным движением. Глаза сияли радостью, она улыбалась, еще больше похорошев. Везет тебе, сероглазая, подумал Сварог. Лет несколько назад я бы от тебя не отстал…

Когда она шла к двери уже чуть более величавой походкой, чем та, которой входила, Сварог поступил, как в свое время со Старой Матушкой — метнул вслед немудреный, короткий магический сигнал, позволивший бы ему понять, с кем имеет дело.

И, как в прошлый раз, случился полный афронт. Разве что обстояло чуточку иначе: в прошлый раз выглядело так, словно сделанный мечом выпад встретил неожиданно невидимый непробиваемый щит. А сейчас словно бы пущенная в девичью спину стрела не отлетела от незримой преграды, а пропала куда-то, словно в воздухе растаяла. Только и разницы, а суть та же: он вновь не мог определить, кто перед ним.

Ничего, время терпит, и не такие ребусы разгадывали…

Из ворот замка он вышел в чуточку скверном расположении духа, но оно тут же улетучилось: неподалеку собралось человек сто горожан и горожанок, а с дюжину карапузов с детской непосредственностью подошли совсем близко и восхищенно разглядывали кто Сварога, кто его коня в богато украшенной сбруе. Большинство, мальчишки, уделяли внимание как раз коню — ну что с малышни возьмешь, вороной в серебряных бляхах на сбруе, в золотых цепочках, с султаном цветов готарского флага повыше большого затейливого налобника был им не в пример интереснее, чем ничем, в принципе, не примечательный дядька, представший сейчас без мантии и короны. Зато девчонки — женщина с младенчества женщина — таращились как раз на него.

Зато взрослые вели себя совершенно иначе: мужчины заорали что-то радостно-приветственное, подбрасывая шапки, женщины тоже, разве что головных уборов не бросали, чтобы даже в такой ситуации не остаться простоволосыми.

Сварог ответил им, воздев руку и улыбаясь с ненаигранным дружелюбием: между нами, королями, любому властелину всегда приятно столкнуться с проявлениями искренней народной любви. Именно так и обстоит: они прекрасно знают, что у него нет пошлой привычки бросать в толпу монеты пригоршней, ни грошика не получат — они радуются искренне. Интересно, скажут ли эти сопляки и соплюшки, когда подрастут: «Спасибо королю Сварогу за наше счастливое детство!»? Или воспримут прожитые юные годы как нечто само собой разумеющееся, потому что не видели своими глазами, в какой нищете и грязи жили совсем недавно их родители? Вероятнее всего, второе — но не стоит этому огорчаться, в принципе, так оно и должно быть.

Примерно на середине пути на его здешний «портсигар» свалилось довольно обширное сообщение, точнее, рапорт Оклера. Сварог его прочитал почти равнодушно.

Совсем недавно, с интервалом от получаса до полутора часов обнаружились сразу три реликтовых чудовища — два принадлежали уже известным по прошлому видам, третье объявилось, такое, впервые. Всем трем категорически не повезло — Оклер давно уже установил на шельфе вокруг всего Харума сеть наблюдательных станций, полностью перекрывавших акваторию (он собирался сделать то же самое и на островах, хотя на островах «чудовища из янтаря» прежде не появлялись ни разу). Так что тварей засекли вовремя. Двух «Ящеры» подстрелили еще на мелководье, а третий, тот самый объявившийся впервые, успел наполовину вылезти на берег возле рыбацкой деревушки, а больше ничего не успел. Согласно заведенному порядку, всех трех увезли за облака для изучения. Паники среди населения не отмечено.

Черт знает что, подумал Сварог не без лености. Мало того, что вновь в неурочное время, так еще целых три. При других условиях можно бы и выдвигать писаную вилами по воде версию — что, то ли добытчики янтаря, то ли очередное легкое содрогание морского дна потревожили некую залежь, где гнездились именно реликты. Однако появились они в трех точках, отделенных друг от друга сотнями лиг. Так что не стоит заморачиваться ими вообще, никогда от них не было мало-мальски серьезного ущерба, самое большее, что успевали — разрушить несколько домов, сожрать нескольких человек да потопить пару рыбацких баркасов. За год от ударов молнии гибнет больше людей, чем их погибло за все время в пасти чудовищ. С точки зрения статистики, ничтожно малая величина. Для адмирала это, похоже, тоже стало рутиной.