Анна Шилкова - Нарисованная красота (СИ)

Передохнув, я принялась искать в ворохе домашнего текстиля занавески, определенные мною как кухонные. Легкая и тонкая, светлая, едва зеленоватая ткань, как выяснилось, отлично подходила к этой комнате.

Но сейчас это была просто тряпочка, а мне нужна была занавеска. Над окном были вбиты внушительные крючья, явно не предполагающие открытых окон. Но я была бы не я, если бы не облагородила и эту унылую конструкцию. По верхнему краю ткани я сделала максимально небольшие и аккуратные отверстия, повесив все это на предполагаемое место висения. Затем я просто собрала всю ткань с левой стороны от окна, закрепив ее к стене на обнаруженный сбоку крюк. С другой стороны от окна был такой же, видимо, чтобы занавески при всем желании не пропустили свет в комнату. На второй крюк я торжественно повесила полотенце из грубоватой ткани, которое я определила как кухонное еще при покупке.

Со вторым окном кухни я сделала все тоже самое, вплоть до полотенца. Комната начала меня радовать: почти все пространство я расчистила, осталось только разобраться с текстилем. Правда, гора из подушек и одеял занимала большую часть комнаты, но я знала, что все это решу быстро.

Пока я занималась творчеством, Гант закончил с водой. Теперь у меня была полная бадья.

— Пойдем по пирожку съедим, а? Угощу тебя за помощь. — Предложение было воспринято с подозрением.

Я же, беспечно пожала плечами и пошла обуваться. Черевички мои были жесткими и старыми, к тому же не по сезону, но альтернативы у меня не было. Платье, все еще грязное, хоть и раздражало меня, но исходя из того, что я увидела в городе, ничем не выделялось из общей массы.

Гант, хоть и сопел недовольно, но за мной пошел.

Во дворе обнаружилась кучка из довезенных горшков. Привезли их еще теплыми, наверное.

Уже знакомой дорогой мы пришли к Мьяле.

По ту сторону прилавка нашли скучающее личико.

— Привет. — Девушка встрепенулась. Гант кивнул. — Что есть? — Улыбаясь во весь рот спросила я.

— Мясо и капуста. — Удивленно взглянула на меня девушка.

— По четыре всего и молока в самую большую тару. — Я протянула монету.

Когда мы получили все требуемое (молоко в крынке, пирожки в полотняном мешочке), я пригласила Мьялу ко мне через несколько дней, и отправилась назад. Честно говоря, я не сомневалась, что Гант пойдет за мной. Он вообще был каким-то пришибленным. Предложенный пирожок проигнорировал, шел молча.

— Ты чего, любезный? — Я помахала перед лицом огромного, по сравнению со мной, мужика.

— Не пойму, что с тобой не так. — Отозвался он. — Нечисти не боишься, пирожки у полукровки кампроу тоже спокойно покупаешь и даже молоко из ее рук взяла.

— И что? — С набитым ртом говорить не прилично, но кого это интересует.

— А вдруг прокляла? — Тихо спросил он.

— Мьяла прокляла? — Удивилась я.

— Ну полукровки тем и известны ж.

— Не поручусь за эту девушку, но я уже ела и пила у нее и все со мной в порядке. Так что нечего. — Хихикнула я.

— А нечисть как же? — Гант даже остановился.

— Гант. — Вздохнула я. — Вот руку на сердце положа, много ты от нечисти зла видел? — Он помотал головой отрицательно. — А добра? — Тоже нет. — И чего ты боишься ее? — Тишина. — У меня кухня чистая четыре дня стояла, пока я в отключке была, и ничего не произошло.

— Так нашим приглядом. — Неуверенно начал мужик, но я перебила.

— Вашим приглядом у меня черные горшки со двора не умыкнули. А нечисть своим собственным приглядом ни вредить, ни помогать не торопится. — Хмыкнула я.

— Да, жинка-то моя все дни тебя как только не костерила. — Я удивленно воззрилась на него. — Ну, говорит, «наследство-то промотать промотала на горшки дорогущие, а следить за ними не собираешься».

— Сходи к соседям своим по базару — лавка, где я те горшки заказывала предпоследняя в своем ряду, если с нашей стороны заходить, там семья работает, и сам посмотри, на что я наследство промотала. — Снова ухмыльнулась я.

— Зачем тебе вообще черные горшки? — Мы наконец, возобновили движение.

— Вот ты в печь горшок ставишь, он какой становится? — Весело спросила я.

— Черный.

— И красивая копоть получается? А я в печь сразу черный горшок ставлю, и из всей массы посуды сразу вижу ту, которая для готовки хороша. — Улыбнулась я.

— А белые тогда зачем? — Как-то подозрительно спросил он.

— Ты в подполе как ищешь где что?

— Со свечой хожу. — Пожал плечами сосед.

— А если не заметишь какой горшок — сливается же?

— Значит жене убирать, — довольно заржал собеседник.

— Ну а мне и свеча не нужна — света от двери хватает, и опрокинуть что-то сложнее, потому что белый и в темноте лучше видно.

На этой радостной ноте мы дошли до моей калитки. Я забрала свои четыре пирожка и отдала соседу мешок с его пирогами. Мы распрощались и он отправился восвояси, а я отправилась к себе.

Хотелось уже не есть, а жрать, так что первым делом я выпила воды и налила себе молока. Съела два пирога, предпоследний огурец и выпила половину молока. День медленно начал клониться к вечеру, а у меня был план. Не очень коварный, но очень для меня важный. Отрубаться еще на четыре дня не хотелось, а чистый дом хотелось очень, так что я решила вымыться сама и, наконец, переодеться, а потом вымыть мою комнату при помощи новоявленных способностей.

Я зашла в свою крошечную «прихожую», плотно закрыла за собой дверь и сняла обувку. Побежала занавешивать окна и, как только это сделала, скинула опостылевшую одежду. Раньше пребывание обнаженной доставляло мне определенное удовольствие: мое тело мне нравилось. Сейчас же из-за живота я не видела свои колени, грудь лежала на животе, грудная клетка покрыта прыщами и покраснениями и все это великолепие в живописных разводах. Запах от меня был соответствующий, но, видимо, пока я была в одежде и среди других людей я несколько принюхалась, так что сейчас отскоблить грязь вместе с кожей уже не хотелось.

Мой помывочный угол подвергся обследованию. Очень большая, хитро сконструированная бадья, сейчас, полная воды, за которой небольшой пьедестал и несколько ступенек в нее. Судя по размерам сооружения и ширине проходов в доме, сколачивали ее прямо тут.

Я встала на пьедестал и нерешительно замерла. При виде такой толщи воды, желание вымыться стало самым сильным из всех, что я на данный момент испытывала, и я не успела даже толком подумать и сформулировать просьбу, как вода поднялась из бадьи (не вся, конечно) и обволокла мое тело.

Скоро я вся, включая голову, была закрыта пеленой воды. Она перемещалась по телу, ощущения были фантастически приятными. Самое для меня удивительное было то, что мне не было тяжело дышать, хотя, готова клясться, что нос и рот тоже были в воде. Никак не меньше получаса я наслаждалась ощущениями.