Марина Баринова - Пляска на плахе. Цена клятвы [СИ]

Посол выглядела оскорбленной.

— За своих людей я ручаюсь, — поджав губы, сказала она. — Но Эллисдор всегда напоминал мне проходной двор.

— Не нужно тыкать меня носом в недавний промах, — раздражился герцог. — Больше я подобного не допущу.

Испугавшись, что Грегор может передумать делиться планами из-за проявленной ею дерзости, Ириталь пошла на попятную.

— Прости, — кивнула она, прильнув к его щеке. — Так что ты намереваешься делать?

— Проведу реформу. Пожалуй, важнейшую за всю историю этих земель. Хайлигланд откажется признавать верховную власть Великого наставника и Эклузума, а также выйдет из Криасморского договора. Герцогство станет королевством, а я — королем.

— Но зачем?

— Я много думал над этим и пришел к выводу, что выход из союза — мудрый и своевременный шаг. В конце концов, Миссолен ни разу не оказывал нам серьезной помощи, не присылал воинов для борьбы с рундами. Да, у нас наладились отношения с дальними государствами, в том числе и торговые. Но это — слишком малое вознаграждение за протекторат. С Рундкаром мы справимся и без Миссолена.

— Гацонцам это не понравится, — тихо спросила Ириталь, пораженная услышанным. — Ведь она тоже входит в союз…

— Входит, но король Энриге предпочтет сделать то же, что и всегда — сохранит нейтралитет. Ему выгодно самоустраниться и не ввязываться в возможный конфликт. Впрочем, сейчас важнее подготовка Священного похода на Хайлигланд.

— Грегор, я могу понять, почему ты решил отказаться от союза с империей. Но зачем тебе церковная реформа? Что даст отказ от власти Эклузума, если все мы продолжаем верить в Хранителя?

Грегор вытащил из-под воротника рубахи простой серебряный диск на длинной цепочке.

— Я продолжаю истово верить, но не могу позволить церковникам и дальше раздирать на части мою страну. И потому я задумал реформировать монастыри, перевести Священную книгу на хайлигландский язык, отказаться от некоторых обрядов, — он задумчиво водил пальцем по истертой поверхности символа веры. — Все для того, чтобы мои подданные стали ближе к богу. Церковь не приближает нас к Хранителю, Ириталь. Ты латанийка и должна помнить историю Учения. Неужели ты не согласна с тем, что вера в бога должна основываться на любви, но не страхе?

Посол помрачнела и плотнее закуталась в шаль. Проклятый сквозняк, хозяйничавший в господском крыле, рано или поздно должен был ее доконать.

— Этого тебе не простят, — поежившись, ответила она. — Ни Эклузум, ни империя.

— И что они сделают? — с вызовом произнес герцог. — Отлучат меня? Объявят еретиком? Могут обзывать нас как угодно — силой загнать Хайлигланд обратно в союз у них не получится. Впервые я рад, что мы находимся слишком далеко от Миссолена.

— Ладарий может издать эдикт, запрещающий всем верующим иметь торговые отношения с Хайлигландом, — предостерегла посол. — Это частая практика. История знает случаи, когда Великие наставники отлучали целые страны. Тогда Хайлигланд окажется в изоляции.

— Чем наше нынешнее положение отличается от изоляции? — громогласно рявкнул Грегор. — По бокам — море, на севере — рунды, на северо-востоке — закрытый Ваг Ран, а на юге — Гацона. Мы всегда были и останемся наедине со своими проблемами. Я лишь предлагаю наконец-то это признать и пойти своим путем, не оглядываясь на изнеженный восток.

Ириталь не стала спорить. Да и побоялась — когда Грегор повышал голос, латанийка испытывала бесконтрольное желание спрятаться, исчезнуть с его глаз, забиться в самый темный угол. Заметив, что посол продрогла, Волдхард бросил несколько поленьев в огонь.

— Нужен повод, — сказала Ириталь. — Что-то, что заставит народ поддержать эту идею. Знаю, ты стараешься ради людей, но они слишком привязаны к традициям. Будет нелегко установить новые порядки.

Поняв, к чему вела посол, герцог улыбнулся:

— И с этим нам поможет Эльга из Гайльбро. Вся страна узнает историю ее деревни — об этом позаботится Альдор. Обнародовав ряд указов, я обвиню обитель Гнатия Смиренного в посягательстве на власть правителя и нарушении законов Хайлигланда. Это даст мне повод преподать всем церковникам урок. Затем будет создана особая коллегия, которая займется проверкой каждой обители и перешерстит конторские книги всех Святилищ, — продолжил Волдхард. — Там, где будут выявлены нарушения, мы примем строгие меры. Альдор предложил конфискацию владений таких монастырей в пользу короны.

— Это преумножит казну и даст дополнительное влияние. Но лорды…

— А что лорды?

— Не все захотят признать единство твоей власти, — робко заметила посол.

— С этим я тоже разберусь.

— Как?

— Если красноречия окажется недостаточно, придется убеждать привычными мне методами. Никуда они не денутся, — хладнокровно сказал Грегор. — Урст, Граувер, Мельн и Кельбу будут на моей стороне. И, что самое важное, их армии. Остальные тоже рано или поздно покорятся. Либо они встанут на мою сторону, либо окажутся против меня. Ибо бежать отсюда им действительно некуда.

Ириталь молча смотрела на возлюбленного и дивилась — произошедшее изменило Грегора, и эти перемены пугали ее. Герцог, занятый лишь своими новыми идеями, отдалялся от нее, но вряд ли был способен это заметить. Он все реже заходил проведывать посла, а, оказавшись в обществе Ириталь без свидетелей, избегал бесед о случившемся между ними. Альдор ден Граувер вечно пожимал худыми плечами и разводил руки в стороны, снимая с себя ответственность. Несмотря на всеобщее почтение, у Ириталь почти не было людей, на которых она могла бы положиться. Сейчас она начинала сомневаться даже в Грегоре.

Он казался ей одержимым. Служанки, ее единственная связь с внешним миром, рассказывали, что на протяжении нескольких дней герцог почти не покидал Святилище, проводил большую часть времени в молитвах, соблюдал строгий пост и допускал к себе лишь барона да странствующего монаха. Грегор отказал в беседе даже наставнику Дарарию, чего на памяти Ириталь еще не случалось.

В кого бы ни превращался Грегор Волдхард, этот новый человек ее пугал. Он стал сильнее, увереннее, тверже. Знаменитый нрав Волдхардов, которые аристократы именовали стальным стержнем, а солдаты — железными яйцами, начинал в полной мере проявляться в молодом герцоге. Но до чего он мог дойти в своем фанатичном стремлении очистить страну? Был ли способен на умеренность? Этого Ириталь предугадать не могла. Оттого ей становилось еще тревожнее.

Посол отмахнулась от тяжких дум. Что бы ни происходило, Грегор все еще оставался ее последним шансом на устройство своей судьбы. Она сделала выбор и приняла решение. Назад пути не было.

— Не хотела тебе говорить, но, раз уж зашел разговор…