Себастьян Кастелл - Чёрная Тень

— Отпусти, — сказала Сенейра. По щекам у нее текли слезы. — Ты делаешь ему больно.

— Нет, — настаивал я, но тут же увидел, что кожа на его запястье красная и потрескавшаяся.

Фериус схватила край простыни и обернула ею ладонь, потом взяла Тайна за предплечье и держала его, не касаясь его кожи рукой. Я отпустил мальчика и отошел в сторону. Секунду спустя он рухнул на постель, пот полился со лба, а жилка на шее начала пульсировать слишком часто.

— Сенни? — спросил он через мгновение. — Это ты?

Он словно бы не помнил прошлые несколько минут. Сенейра наклонилась и улыбнулась ему сквозь слезы.

— Это я, маленький. Когда ты встанешь на ноги и уберешься в комнате?

— Мне плохо, Сенни, — сказал он.

— Это просто простуда. Через несколько дней ты совсем поправишься, и мы вместе будем запускать воздушных змеев.

Глаза у мальчика стали проясняться, хотя радужки все еще были черными.

— Ты исчезла.

— Совсем ненадолго. Я вернулась, и теперь я сделаю все, чтобы ты поправился, — она отвела мокрые волосы с его лба. — Никто и ничто не помешает нам сделать так, чтобы ты поправился, хорошо, малыш?

— Ты исчезла, — повторил Тайн, а потом закрыл глаза и прошептал: — Не надо было тебе возвращаться, Сенни. Именно этого они и хотели.

В ту ночь мы больше ничего не смогли добиться от Тайна, и хотя его зловещее предупреждение было, скорее всего, просто порождением лихорадочного сознания, создававшего кошмары, которые не должны мучить ни одного ребенка, все равно его слова наводили на меня ужас.

— Малыш, ты как, нормально? — спросила Фериус.

В комнате было всего два кресла — их мы оставили Сенейре с ее отцом. Они сидели по обе стороны от кровати Тайна, держа его за руки, и смотрели друг на друга, испытывая одновременно облегчение от того, что снова вместе, и чувствуя вину, которой ни один не заслуживал. Мы с Фериус сели на пол, привалившись к холодной стене палаты. Мне не особенно нравилось, как моя наставница смотрит на меня.

— Почему ты спрашиваешь?

Она пожала плечами и в третий раз потянулась к внутреннему карману жилета за курительной соломинкой, но спохватилась, что, пожалуй, курить в комнате больного ребенка — не самая лучшая идея.

— Бояться — это нормально, — сказала она, снова уронив руки на колени. — Ты устал. Ты уже много месяцев не спал в уютной кровати. Люди из твоего собственного народа открыли на тебя охоту, а все остальные готовы к ним присоединиться, если узнают, что у тебя — Черная Тень.

Она усмехнулась, жестом указав на Сенейру и ее отца, и сказала уже тише: — А теперь ты встретил эту девочку, и у нее проблем выше крыши, но всякому видно, что она тебе нравится, и ты не уверен, как…

— Фериус? — прервал я ее. — Ты не сделаешь кое-что для меня? Кое-что важное.

— Да, малыш?

— Обещай, что никогда, никогда не будешь давать мне советы по амурным делам.

Фериус хмыкнула.

— Боюсь, что не могу этого сделать.

— Почему нет?

Она протянула руку и потрепала меня по плечу.

— Потому что видно, что в амурных делах ты полный профан.

Рейчис высунул голову из ящика в шкафчике, куда он незаметно проскользнул.

— Аргоси права, Келлен. Над твоими манерами еще работать и работать.

— Давай лучше воруй медицинские инструменты, и делай это молча, — шикнул я. Наверно, зря, потому что мне и так уже пришлось с ним поцапаться, когда он хотел украсть скальпель, только лишь из-за того, что он был «блестящим и красивым». Рейчис, разгуливающий с острым как бритва скальпелем в пасти — без этой проблемы мир вполне может обойтись.

— Когда вернется Рози? — спросил я, лишь бы Фериус с Рейчисом отвлеклись от предметов, которых я бы предпочел не касаться. Вторая аргоси бормотала что-то про поиски других жертв Черной Тени, а потом исчезла, оставив нас с подавленной Сенейрой.

— Кто знает, — сказала Фериус. — Идущая по пути Шипов и Роз обычно сторонится семейных сцен.

— Погоди… ты хочешь сказать, что она уехала насовсем? Вот просто так? Даже не попрощавшись?

— Прощания — это не путь аргоси, малыш.

По какой-то причине у меня от этого холодок пробежал по спине, и я подумал, вдруг и я однажды утром проснусь — а Фериус исчезла, не сказав ни слова и не оставив даже записки. Я обдумывал, как бы выпытать у нее ответ на этот вопрос, не выставляя себя беспомощным младенцем, но тут Сенейра застала меня врасплох. Я даже не заметил, что она стоит рядом с нами.

— Мы сегодня останемся с Тайном, — сказала она. — Если хотите, можете переночевать у нас дома.

Фериус подняла бровь — так она упрекала меня за ненаблюдательность.

— Нам и тут неплохо. Иди к брату.

Тайн несколько часов то проваливался в забытье, то снова приходил в себя; всякий раз, когда начинался приступ, его тело корчилось в неукротимых судорогах. Сенейра с отцом тогда держали мальчика, словно он был рыбой на леске, которую пытался вырвать у них какой-то невидимый человек, держащий удочку. Сенейра кивнула и уже отвернулась, но потом остановилась.

— А вы?.. Теперь, когда вы помогли Рози вернуть меня домой, вы уйдете из города?

Лицо Фериус смягчилось, и когда она заговорила, ее голос звучал непривычно официально.

— Не волнуйся, дорогая. Это бремя слишком тяжелое даже для таких сильных плеч, как твои. Мы пойдем по этой дороге вместе с тобой.

— Спасибо, — сказала Сенейра. Она благодарно улыбнулась нам и вернулась к постели брата.

— Ты только что говорила, как Рози, — заметил я.

Фериус в четвертый раз потянулась к курительной соломинке, но остановилась и похлопала себя по карману, будто с самого начала только и хотела нащупать содержимое кармана.

— Не говори ерунды, малыш.

— Точно-точно. Обычно ты говоришь, как пьяный дароменский пастух, но только что ты говорила, как Рози.

Я ждал, что она снова начнет возражать, но она не стала.

— Первое, чему учишься в пути по длинным дорогам, малыш: язык — это не только слова, которые ты подбираешь во время разговора, но и то, как именно ты их говоришь.

Я задумался об этом. Фериус обычно не желает, чтобы люди знали, о чем она думает — блин, иногда мне кажется, что она даже не хочет, чтобы люди воспринимали ее всерьез, — и поэтому говорит с этим тягучим приграничным акцентом. Но сейчас она хотела, чтобы Сенейра чувствовала себя в безопасности, чувствовала себя защищенной. До сих пор ее охраняла Рози, поэтому Фериус говорила так, как говорила бы Рози, чтобы Сенейре было легче ей поверить.

— Знаешь, ты даже простые вещи превращаешь в сложные, — сказал я.

Фериус улыбнулась.

— Путь Полевой Ромашки, малыш.