Себастьян Кастелл - Чёрная Тень

Когда я вышел из комнаты, слова Тайна продолжали звучать в моей голове. «Теперь они видят тебя, Келлен». Будто демоны, проникавшие в малыша через Черную Тень, как-то особенно интересовались мной.

А я-то гадал, может ли моя жизнь стать еще хуже. Видимо, может.

Я кое-как нашел в лабиринте коридоров лечебницы путь наружу. Мне внезапно стало казаться, словно за мной повсюду следили чьи-то глаза, и я ускорял шаг всякий раз, как из-за своего таланта потеряться в трех соснах сворачивал куда-то не туда. Добравшись до выхода, я едва не сбил с ног какого-то врача и выбежал на прохладный вечерний воздух.

Дыши, сказал я себе. Просто дыши и перестань воображать, будто за тобой гонятся демоны.

Я шел по улице, пересекая проспекты, опоясывавшие Академию, и все еще был не в силах избавиться от странного чувства, что за мной следят.

Дом Сенейры находился в противоположном направлении от центра города, поэтому я большую часть пути проделал по пустынным улицам. Если бы мне кто и попался по дороге, они запросто могли бы оказаться ищейками. Я свернул в первый же проулок, потом еще в один, пока не нашел темную подворотню, куда и нырнул. Через несколько мгновений из-за угла появился человек в плаще с капюшоном, примерно моего роста и телосложения. В руках у него было нечто вроде железного прута дюймов восемнадцати длиной.

— Тебе нужно знать обо мне две вещи, — сказал я, выходя из тени.

Он резко повернулся ко мне и занес оружие над моей головой, явно давая понять, что стоит мне шевельнуться — и он нанесет удар.

За последние несколько месяцев я научился у Фериус тому, что страх — это не порок, а испуг — самоубийство. Поэтому улыбнулся незнакомцу своей лучшей улыбкой.

— Во-первых, в последние несколько месяцев моя жизнь была не сахар.

— А может стать еще хуже, — предупредил мой преследователь — и здорово мне помог. Тогда-то я и понял, что он пытается говорить несвойственным ему басом, а это значило только одно: он почти наверняка не был магом-ищейкой или наемным убийцей.

— А во-вторых, я не тот, с кем стоит драться.

Технически я даже не соврал — обычно я просто заливал противников собственной кровью. Спросите Конопатого.

Я не мог разглядеть лицо моего преследователя, скрытое тенью от капюшона, но, судя по его неуверенной позе и тому, как он переминался с одной ноги на другую, словно ожидая, что я вот-вот на него наброшусь, в кои-то веки мой блеф удался, и он поверил, что я опасный человек.

— Ты лжец, — объявил он.

Вообще-то он прав.

— Где же еще я солгал?

— Ты не троюродный брат Сенейры.

Либо он был среди тех, с кем я разговаривал, либо же подслушивал.

— Четвероюродный, — поправил я.

— Все равно ложь, — он поднял свой железный прут повыше. — Скажи мне, кто ты такой, или я…

Я уже открыл мешочки у себя на поясе и запустил пальцы в магические порошки. Я не сомневался, что, если уж дела пойдут совсем худо, я смогу разделаться с этим парнем, но нутром чуял, что лучше этого не делать.

— Может, я скажу тебе, кто ты такой?

Он не поверил своим ушам.

— Ты о чем? Ты меня не знаешь. Мы никогда не встречались.

— Верно, — согласился я. — Но я провел последние несколько часов в Академии и беседовал с профессорами и студентами, которые знают Сенейру. И знаешь, что я узнал?

Он немного поколебался, догадываясь, что здесь какой-то подвох, но не мог сообразить, где именно.

— Что?

— Ее не особенно-то любят. Конечно, они уважают ее ум, но по большей части считают, что она богатая, напыщенная и надменная.

Он сильнее сжал свой железный прут.

— Ты чушь несешь! Сенейра совсем не такая! Она…

— Расслабься, Ревиан.

Он застыл, внезапно оглянувшись посмотреть, не наблюдает ли кто за нами. Видимо, здесь не принято, чтобы богатые ученики Академии хватали железные пруты и нападали на людей.

— Откуда ты знаешь? — спросил он робко, и его голос теперь звучал выше и естественнее.

— Я немного преувеличил про мнение одноклассников о Сенейре. Она им нравится, но не настолько, чтобы они выпытывали, как дела у моей четвероюродной сестры, которой несколько недель не было на занятиях. Никто даже не спросил, чем она болеет и можно ли ее навестить. А ты целый час следил за мной, а теперь едва не набросился на меня с прутом, подозревая, что я задумал причинить ей боль.

— А ты задумал? Если так, то…

— Я друг, — выпалил я. — Правда, не очень близкий, наверное, но я пытаюсь ей помочь. Это правда.

Ревиан долго смотрел на меня, а потом опустил оружие.

— Ты ее видел? — спросил он. — Ну… как она?

Голос у него был встревоженный и печальный. Нет, не печальный — полный отчаяния. Он знал про Черную Тень Сенейры.

— С ней все хорошо, если не считать… ее болезни, конечно.

Он кивнул.

— Мы говорили перед тем, как она сбежала. Я умолял ее остаться, но она сказала, что должна защитить свою семью. Когда я услышал, что ты притворяешься ее родственником, я подумал… есть люди, которые не любят ни Сенейру, ни ее отца.

— А ты?

Он шагнул вперед, пытаясь, как мне кажется, меня напугать. Получилось у него не очень, потому что его самого колотило. Кстати, приятно, для разнообразия, что хоть кто-то меня боится.

— Она моя невеста, — вдруг выпалил он.

Вдруг стало нечем дышать, словно он ударил меня под дых.

— Ты собираешься жениться на Сенейре?

Он кивнул.

— Все было решено, когда мы еще были детьми. Наши семьи думают, что связать два дома браком будет полезно обеим сторонам, — наверно, он заметил, что я изменился в лице, и добавил. — Я люблю ее, и даже если бы мы не собирались пожениться, все равно не знаю, что сделал бы с тем, кто причинит ей боль.

Почему меня так задели искренность и верность в голосе? Потому что я слышал их и в голосе Сенейры, когда она описывала мне Ревиана? Ну и что? Кто мне Сенейра? Какая-то девушка, которую я встретил в дороге и от которой не видел ничего, кроме раздражения и неприятностей. И потом, я все еще не забыл Нифению, пусть даже теперь она строит свою жизнь без меня.

Пожалуй, мне стоит привыкнуть к одиночеству.

Мне должно было быть на все это наплевать: на Академию, на Семь Песков, на Сенейру… все это не имело ко мне никакого отношения. Что бы ни случилось, когда все кончится, мы с Фериус и Рейчисом покинем город и вернемся к бродячему образу жизни, будем разбивать лагерь на ночь, расставлять ловушки и надеяться, что следующему магу-ищейке, идущему по моему следу, не удастся получить награду за мою голову. Путь аргоси — это путь Ветра, с грустью подумал я.

— А… линии вокруг ее глаза все еще… беспокоят ее? — спросил Ревиан, придя в отчаяние, осознав, что мне может быть кое-что известно. — Пожалуйста… я уже несколько недель ее не видел.

— Если тебе так нужно знать, почему бы тебе не…