Елена Воробьева - Не оставляющий следов: Обретение

С трудом обуздав вспыхнувший гнев, вновь обратил внимание на происходящее в пиршественном зале. Гости расположились у столиков с угощением и тихо переговаривались друг с другом. В равномерный гул голосов теперь вклинивались мелодичные аккорды: музыканты проверяли звучание инструментов. Мальчики-слуги усадили на подушки сухонького старичка, почтительно поддерживая его под руки, и расставили перед ним ряд каменных скрижалей.

– О, настоящий аэд [26]! – в голосе моего соседа слева был слышен искренний интерес. – Оригинально. Я и не знал, что Васа имеют право пользоваться услугами хранителей древних знаний.

– Так выглядят старинные книги Танджевура? – не смог удержаться от вопроса.

– Нет, – высокомерно пояснил сидящий напротив пухлый мужчина, с руками, унизанными вычурными перстнями, – эти записи пришли с нами из Зебанавара, они составлены раньше, чем начался исход Куккья с запада.

Унылый и протяжный стон флейты, поддержанный рокотом барабанов, пронзил зал. Пауза наполнилась молчанием.

– Их было восемь, – неожиданно звучным голосом объявил старик. – «Стремительный», «Грозный», «Коварный» и «Ярый» несли сто гребцов. Ломились набитые трюмы у «Ветра», «Тучи», «Звезды» и «Луны». Они везли драгоценную амбру, тяжелые штуки сукна, прекрасные острые сабли, каких не видели наши края. Шторм и волны океана выкинули скитальцев на берег благословенного края. Там их встретили с миром, омыли соль с тел, принесли чашу дружбы. И дев чернооких прислали, утешить в потерях...

Сказитель долго перечислял имена людей, основавших семьи в древнем Зебанаваре, который тогда назывался совсем по-другому. Подробно описывал, как и каким образом возвышались герои, унесенные коварным океаном за тысячи миль от родного дома. Как они строили привычный для себя мир в новых условиях, среди дружелюбных аборигенов. Так зарождалось еще одно древнее царство, ставшее сейчас западной провинцией империи. Куккья – морские бродяги? Похоже, что так. Сказитель незаметно для слушателей пропускал текст, отставляя в сторону некоторые камни... интересно, о чем повествовали они? О неприязни, междоусобных битвах и трагических потерях?

По окончании рассказа ненадолго воцарилась тишина. Я замер вместе со всеми, затаив дыхание: после витиеватого слога бесед, изысканных стихов и танцев лаконичные чеканные строки старинных хроник действовали завораживающе. Внезапно очарование момента нарушил уже знакомый болтливый красавчик. Он вышел из-за пиршественного стола и сел у ног старика, низко поклонившись каменным таблицам.

Низкий, проникновенный голос удивительного тембра подхватил маленький оркестр. Певец был прекрасен, страстен, нежен и великолепен. Песня то птицей взлетала под купол зала, то шелестом волны ласкала слух, пробираясь в душу и касаясь ее бархатными лапками... Практически у всех присутствующих навернулись на глаза слезы, а пара пожилых меломанов в голос зарыдала от восторга. В эти минуты он властвовал над нами по праву.

Я передумал рвать ему язык.

Официальная часть сменилась всеобщим непринужденным общением. Знатоки чатуранги направились к столикам с загодя расставленными фигурами из драгоценных камней. Поклонники осадили певца и он, сияющий и раскрасневшийся, купался в потоках восхищения. Любители старины окружили аэда и о чем-то вежливо расспрашивали его, благоговейно касаясь кончиками пальцев срезов гранитных пластин. Трудолюбиво пыхтел над камнями и давешний непослушный подмастерье брюзгливого мастера-поборника нравственности, стаскивая их в кучу, как пастушья собака сгоняет отару овец. Так жаждет помочь?

– А что написано здесь, почтенный? – юноша с любопытством рассматривал обломок плиты. Даже издалека мне было видно, что камень невообразимо стар.

– Вот нахал! – возмутился его наставник и низко поклонился аэду. – Простите дерзкого юнца. Он талантлив, но совершенно невоспитан. Я удвою наказание, которое он уже успел заработать сегодня, ибо...

– Не стоит, – мягко улыбнулся старик. – Юность всегда порывиста и нетерпелива. А если, как Вы говорите, он талантлив... – аэд подслеповато вгляделся в протянутую скрижаль. – «Одна станет двумя...» О-о-о, юноша наткнулся на удивительное, загадочное сочинение известного с древних времен пророка Эгиалая. Он чуть ли не лично прибыл в Зебанавар на одном из легендарных кораблей. До сих пор аэды не смогли постичь смысл, что вкладывал он в эти строки. Но ничто в нашем мире не случается просто так, и если слова должны были прозвучать – они прозвучат.

Тишина вновь воцарилась в пиршественном зале, но совсем не такая, как раньше. Стихли голоса гостей, шорох ног слуг, потрескивание благовонных палочек в курильницах, цвирканье ночных цикад и шелест листьев в саду за окном. Рокотом морского прибоя ворвался в зал строгий голос хранителя древних знаний:

Уф-ф-ф, впечатляет. Даже, кажется, Учителя Доо пробрало до печенок, вон как сверкает глазами. Да и остальные забросали вопросами аэда... вопросами, на которые у него не было ответов. Никому не удалось разгадать, что именно узрел прорицатель Эгиалай сквозь тьму веков.

Но зачем мне пророчества давно минувших дней? Есть более насущные проблемы, которые надо решать незамедлительно. Незаметно покинул зал и прокрался в наши комнаты. Кинулся к сундукам, в которые были сложены уже упакованные для путешествия вещи. Так, где?.. Вот он, мой походный костюм. Пояс снаряжен как положено: нож, подорожная, шнур. Деньги и чеки вложены в непромокаемый карман. Это хорошо. Еду придется покупать самому, потому что припасы нам должны были принести лишь утром. Дорогу помню, доберусь быстро. Сию, недовольно сопя, умостился на плечо, и я решительно двинулся к выходу.

– Куда ты собрался, мой друг? – в общей гостиной так некстати отдыхал Учитель Доо. – Потерпи до утра, лодка ждет нас с рассветом.

– Домой, наставник. Я должен быть дома.

– Не должен, – мягко возразил он. – У нас совсем другие заботы.

– Мне все равно, – кулаки непроизвольно сжались. – Я должен быть дома. Ты знал, что там не все ладно?