Светлана Шёпот - Представитель темной расы [СИ]

— Я заметил, что хранители немного отличаются от остальных в городе. Это что-то значит? — поинтересовался, размышляя над тем, что самыми чистокровными во всем Ивуалу будут те же гармы. Достаточно не дать замотать детей в паутину, не позволить начаться изменениям и можно будет вырастить чистокровных иллиатар. Правда, остается вопрос: что у таких детей с разумом? Понятно, что на внешний вид меняется в коконах, а разум? Будут ли такие дети разумными или же разумом они будут как те гармы?

— Значит, — Шаударан кивнул. — Мы храним не только заветы, но и кровь. У нас она самая чистая. Мы ведем записи и стараемся, чтобы в крови нашей было все же больше от истинных иллайри, опасаясь, что однажды кровь людей взыграет в наших венах, и облик наш станет походить на людской. А еще кровь людей даровала нам необычный дар, который раньше принадлежал иллиатарам. Мы же, иллайри, не были склонны к нему совершенно. Но сейчас среди нас рождаются те, кому подчиняется магия мира.

Шаударан вытянул руку вперед и напрягся. Я с интересом смотрел, как на его ладони вспыхнула красноватая искра, выросшая в небольшой язычок пламени. Правда, Илику понадобилось для этого минут пять и массу душевных сил — выглядел он так, словно только что пробежал стометровку на скорость.

— Впечатляет, — похвалил я, подумав, что для иллиатар больше подходил путь, которым пошли иллайри. Им надо было родниться с людьми, ведь, кажется, их магические системы были схожего характера. Как я понял, иллайри не брали энергию мира, они колдовали только тем, что сами вырабатывали. Иллиатары же были обычными магами, с ядром и каналами. Каналы эти забились энергией Ивуалу, и народ потерял способность магичить. Но ведь есть люди, которые пусть и слабо, но все-таки могут пропускать через свои каналы тяжелую энергию Ивуалу. Если их соединить, кто знает, что могло бы получиться. Впрочем, возможно, что иллиатары и с людьми не смогли бы иметь общего потомства. — А на что способны люди?

— Примерно, то же самое, — Илик откуда-то из складок своей одежды достал платок и вытер выступивший на лбу пот. — Простите. Это всегда трудно, — он слабо улыбнулся и спрятал платок. — У людей есть еще один дар. Они умеют уговаривать металл, отчего их оружие долго остается острым и не покрывается коричневой стариной.

— И вы тоже умеете это?

— Мы узнаем и храним все, что может пригодиться нашему народу, — как мне кажется, несколько горделиво сказал Шаударан. — А вы, Идани, не покажете…

Илик запнулся, словно не знал, какие слова ему подобрать.

— Что? — спросил, ощущая легкий голод. Ну да, засиделись мы. А ведь ему нужно еще в полдень к той чаше.

— Ваш дар, — выдохнул Илик, смотря на меня пристально и несколько недоверчиво. А еще слегка испуганно, будто сам не мог поверить в то, что усомнился. Я его вполне понимаю. Мало ли, какая у меня внешность. И даже хвалю за такую недоверчивость, оказалось, что не все потеряно.

— Почему бы и нет, — я пожал плечами, а потом вытянул перед собой руку, позволяя проявиться искрящейся молнии. Тут же послышался треск, а пальцы закололо. Насмотревшись на расширившиеся глаза Илика, я тряхнул кистью, заставляя молнию исчезнуть. Небольшая боль в руке вскоре пропала.

— Вы смогли подчинить себе Небесный гнев? — Шаударан вскочил, заметался по комнате. Видимо, он растерялся и не понимал, как ему теперь вести себя со мной. Я видел, что он кидает на меня взгляды, но быстро их отводит. Я даже слегка забеспокоился.

— Это плохо? Опасно? Невозможно? Преследуется вашими законами? Что не так? — задал я вопросы, хмурясь с каждой секундой все сильнее. Мало ли, у них тут те, кто умеет управлять молнией — враги номер один, похлеще, чем Валуату.

Шаударан резко остановился, явно взял себя в руки и снова сел в кресло.

— Невозможно — да, — сказал он. — Небесный гнев — он мимолетный, свирепый и ослепительный. Подчинить его невозможно.

Илик молчал с минуту, а потом весь буквально засиял. Я видел, что ему пришла в голову мысль, которая ему весьма и весьма пришлась по вкусу.

— Мне пора, — сказал он, подскакивая, как ужаленный. — Скоро полдень.

— Я пойду с вами, — мне не хотелось оставлять этого иллайри наедине с той мыслью, которая только что посетила его голову. Что-то мне подсказывает, что мне совершенно она не понравится. — Хочу посмотреть на праздник.

— Конечно, идемте, — легко согласился Шаударан.

Мне снилась полная кружка ледяной и невероятно вкусной воды. Я тянулся к ней, но отчего-то не мог дотянуться. Из-за этого на меня поочередно накатывало то раздражение, то злость. Во рту было сухо, я хотел пить так сильно, будто до этого неделю провел в пустыне без капли воды во рту.

Когда кружка, наконец, оказалась у меня в руках, я благоговейно припал к ней и проснулся. Хмуро облизнув пересохшие от жажды губы, попытался сфокусировать взгляд. Получалось плохо. Голова подозрительно гудела, а еще меня сильно настораживал неприятный привкус во рту.

Попытавшись вспомнить, где я и что вчера было, едва не застонал от прошившей голову боли. Глаза заслезились, хотя в комнате не было слишком уж светло. Попытавшись встать, чтобы хотя бы осмотреться, я понял, что меня до этого смущало. Тяжесть в районе груди, а еще вполне знакомое тепло.

Опустив медленно голову, я наткнулся взглядом на одну светловолосую макушку. Чуть вернувшись, увидел вторую.

Это небольшие действия стоило мне больших сил. Я прикрыл глаза. Итак, что вчера было? Судя по тому, в каком я состоянии, да еще и не один в постели, праздник прошел… очень хорошо.

Я помню, как мы со Шаудараном пришли в зал со статуей. Как я стоял чуть в стороне, наблюдая за тем, как поток иллайри и людей подтягивается к храму. Потом Чашу спустили вниз, и началась раздача воды. Помню, как старался не обращать внимания на то, что все смотрят на меня. Даже когда они выходили из зала, то постоянно оборачивались, словно не верили в то, что видели.

Тянулось это долго. Я даже засомневался в том, есть ли у этой Чаши дно. Через несколько часов, мы с Иликом пообедали. Потом начались приготовления к вечеру. Около храма выставлялись столы, на которые горожане выставляли все, что могли. А потом, вечером, весь город гудел. Кто-то притащил бочки с вином. Кажется, прибыл кто-то важный, то ли правитель, то советник. Помню, как рядом со мной постоянно крутились девушки, причем явно человеческие, ну, я сильно не возражал. Всё-таки столько месяцев бродил по лесу, отдохнуть ведь надо, как человек. А потом… не помню.

Значит, вино было хорошим.

Пошевелившись, я скривился от вспышки боли и разбудил красавиц. Девушки медленно просыпались, поэтому я успел их хорошо рассмотреть; стройные, длинноногие, симпатичные, молочный цвет кожи весьма привлекательный. Надеюсь, меня теперь жениться не заставят? Вдруг я тут какой-нибудь закон нарушил.