Анастасия Медведева - Герои академии Даркстоун (СИ)

Глядя на своё родовое гнездо, я никак не могла избавиться от ощущения, что я никогда отсюда не уезжала. Всё было настолько знакомо, что у меня потихоньку начинал дергаться глаз: старый садовник, поливающий пару унылых кустиков; нерасторопная повариха, вышедшая встретить свою старую-новую хозяйку в засаленном фартуке; торопыга служанка, рассекающая территорию особняка в поисках чего-то в очередной раз забытого, и резко останавливающаяся от подзатыльника дворецкого… и старый дворецкий, по счастливой случайности избежавший участи убийцы хозяина дома (почему-то я была уверена, что мать спровоцировала на преступное деяние именно его… видать пожалела — в силу возраста… и наняла для грязного дела кого-то со стороны, поскольку все старые слуги были на месте. Что ж, хоть за это спасибо).

Жить в особняке, зная, что мать провоцировала старую прислугу на убийство моего отца…

Да, это было бы трудно.

— Леди Кайрит…

Поворачиваю голову и смотрю на Реса. Мы приехали пять минут назад, а я так и не ступила на землю, глядя на свой дом из окна экипажа.

Выходить не хотелось совсем. Хотелось проехать мимо этого особняка и сделать вид, что он не мой.

И всё же…

Киваю темноволосому, позволяя ему помочь мне выбраться из моего временного укрытия, и иду вперёд уверенным шагом (точнее, я очень надеюсь, что со стороны это выглядит именно так).

— Молодая госпожа, — расплывается в улыбке старая толстая повариха, глядя на меня с теплом в глазах.

— Здравствуй, Берта, — киваю, останавливаясь перед слугами, вышедшими мне навстречу, — Дони, — киваю торопыге служанке, в данный момент переводящей взгляд с меня на Реса, примерно со скоростью света, — старик Дживз, — киваю и седому дворецкому со смешными бакенбардами, которого мы почему-то всегда звали стариком и по фамилии… Оглядываюсь на садовника… Подз был в своём репертуаре — он поливал два хилых кустика, напевая про себя какую-то очередную никому неизвестную песню из своей буйной молодости, и даже не думал отрываться от этого занятия; лишь приподнял свою старую шляпу, когда встретился взглядом со мной, — Где экономка? — хмурюсь, пытаясь найти глазами сухонькую старушку в идеально выглаженном платье и всегда — безупречно белом фартуке.

— Она умерла пару лет назад, госпожа, — затараторила Дони, — теперь её обязанности лежат на мне.

Моя бровь мгновенно взлетает наверх.

— Ты и горничная, и экономка? — спрашиваю у этой пухленькой милашки, что была старше меня всего лет на шесть.

— Я ещё и Берте на кухне помогаю, — с гордостью отвечает Дони, а у меня краснеют щёки.

Ибо стыдно. Перед Ресом.

Потому быстро беру себя в руки и поднимаю подбородок.

— Дом готов к гостям?

— Я всё убрала ещё вчера вечером! — вновь начинает тараторить Дони, — Гостиная и две спальни вычищены до блеска, также библиотека и рабочий кабинет господина. Даю слово — вы не найдёте там ни пылинки! Ну, разве что от ковров немного попахивает, и кровати слегка скрипят — но не беспокойтесь, вас они точно выдержат!

Вновь прикрываю глаза, надеясь, что жар на моих щеках не выльется в постыдную красноту… Хорошо, хоть Рес никак не реагирует. Стоит, как статуя, за моей спиной.

— А остальные комнаты?.. — спрашиваю сухо, не открывая глаз.

— Так вас же двое всего… — растерянно отвечает Дони…

Делаю глубокий — очень глубокий! — вдох.

— Дживз, зайди ко мне через пять минут. Сейчас проводи нашего гостя в его спальню. Берта, обед должен быть подан через час. Дони, за мной.

И, не дожидаясь своей горе экономки-тире-горничной, поднимаюсь по ступеням и вхожу в своё родовое гнездо.

Зрелище, представшее моим глазам, оказалось не менее удручающим. Вся мебель выглядела такой же старой, как и слуги; обои кое-где потрепались, пол поистёрся, половики обзавелись парой дыр, а занавески… о, об этих занавесках лучше вообще не думать — иначе спалю их прямо сейчас, растеряв всё своё хладнокровие.

Сказать, что за вид своего родового гнезда мне было неловко — это ничего не сказать. Ситуацию ухудшало то, что со мной приехал Рес, и я вынуждена была столкнуться со всеми последствиями нашей нищеты при постороннем человеке. Обитателе дворца. Телохранителе самого императора…

Кошмар.

Я прибавила шагу.

— Госпожа, вы куда идете? — пискнула Дони, едва поспевая за мной.

— В свою комнату, — бросаю ей через плечо.

— Но… она не убрана, — удивленно отзывается служанка.

Резко останавливаюсь. Медленно разворачиваюсь к ней, дожидаясь, пока старик Дживз проведёт мимо нас Правую Руку императора в его «новые» покои…

— Это почему? — спрашиваю уже не так сдержанно, как раньше.

— Потому что… вы — новая глава рода… теперь ваша комната — это комната миледи…

— Я не буду ночевать в спальне моей матери, — прерываю её лепет; затем медленно выдыхаю, настраиваясь на весь тот объем работ, который я вынуждена буду провести здесь за жалкие семь дней до суда… — идём в кабинет отца, — ровным голосом командую и спускаюсь с лестницы на второй этаж.

Хвала хаосу — кабинет выглядел ровно также, как и в моем детстве; словно время его не тронуло… Смотрю на стопку бумаг на столе, на пустой графин из-под чего-то дико крепкого, на единственную рюмку рядом с этим графином, на чернильницу и перо, аккуратно убранные на край столешницы…

Подхожу к отцовскому креслу, медленно усаживаюсь в него и прикрываю лицо ладонями.

— Молодая госпожа чем-то расстроена?.. — неуверенно протягивает Дони.

— Молодая госпожа хочет спалить этот дом дотла, — бурчу себе под нос, не убирая рук.

— КАК? Мы так старались привести его в хороший вид! Даже гостиную отдраили дочиста — а там такая грязища была! А сарай! Туда ж несколько лет никто не заходил! — взмахнула руками Дони, а я ещё больше сползла по креслу вниз, не зная — затыкать её или выслушать о всех подвигах своей прислуги?..

— Дони, как часто мать появлялась здесь? — наконец, спрашиваю у неё.

— Редко, молодая госпожа. Очень редко. Может, раз в год… — протягивает Дони.

— Что с деньгами? — задаю второй по важности вопрос.

— Ну, от долгов мы не избавились… зато и не увеличили их! — бодро заканчивает Дони.

Когда я убираю руки от лица, награждая её тяжелым взглядом, служанка чуть уменьшает «величину» радости на лице.

— Молодая госпожа, ваш отец спустил всё состояние на азартные игры. А потом — на дорогой алкоголь. А потом и на дешёвый. Мы кое-как все эти годы сводили концы с концами. В основном за счёт продажи цветов, которые выращиваем на заднем… — тут Дони замолкает и взгляд её становится испуганным.

— Что?.. — медленно переспрашиваю я.