Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2 [СИ]

— Ты ничего не помнишь, что было раньше форта?

— Раньше форта?.. Была Гвенда, и все.

Марк поскреб щетину на подбородке.

— Изо всей твоей прошлой жизни помнишь только имя — правильно я понял? Все остальное из тебя выбили.

— Гвенда я, да.

— Помнишь хотя бы, откуда ты? Из Ориджина, из Южного Пути? Из мещан или из крестьян? Как звали мать и отца?

Она встряхнула головой, зарылась пальцами в волосы.

— Я — Гвенда. Говорю тебе. Гвенда!

— Но как ты попала в форт — хоть это помнишь?

— Гвенда…

— Совсем ничего? Где тебя взяли? Когда? Кто?..

— Говорю тебе! Уже сказала!

— Ладно…

Марк перевел дух.

— Что с тобой было в форте — это помнишь?

Гвенда дернулась и замерла, будто ее хлестнули по лицу.

— Да, в форте. Что с тобой делали?

Она сцепила ладони перед грудью, ломая пальцы.

— Делали… Что-то делали, не знаю… Я Гвенда. А они — странные люди.

— Расскажи об этих людях, Гвенда.

— Странные. Люди-сумерки. Особые.

— В чем их особенность?

— Они умеют… они могут… делают…

— Что делают? Что могут?

— Неважно.

Она сказала это с такой неожиданной твердостью, что Марк нахмурился:

— Почему — неважно?

— Там никого. За Рекой — никого. Люди-сумерки ушли. Другие пропали. Теперь только яма. Пусто. Неважно.

— Куда ушли — знаешь?

— Я Гвенда.

— Ага, понял тебя. А почему исчез форт?

— Вы вошли. Не стоило входить, но вы вошли. Я же говорила…

— Форт — ловушка? Ты об этом?

Гвенда вздрогнула:

— Ловушка, да! Нужное слово! Там была ловушка!

— Ты забыла не только свою жизнь, но и многие слова?

— Меня зовут Гвенда…

Поддавшись порыву, Марк погладил ее по волосам.

— Бедная. Что же с тобой делали?

— Гвенда! Говорю: я Гвенда!

— Ты так хотела забыть форт, что забыла и все остальное? Семью, родной город, все годы жизни, даже слова — но и форт заодно. Оно того стоило, да, Гвенда?

Она похлопала веками, будто собиралась заплакать. Но вместо этого громко хрустнула костяшками и выпалила:

— Странные люди.

— Ты все же помнишь что-то о людях из форта?

— Не в форте. Здесь.

— На корабле странные люди?

— На кораблях.

Он улыбнулся:

— Да, северяне — странные парни, тут я с тобой согласен. Те еще чудаки. Но я не о них спрашивал…

— А я — о них, — Гвенда кивнула, чтобы придать твердости словам. — Священник странный. Самый главный — странный. С бородавкой — тоже странный.

— С бородавкой — это Хедина имеешь в виду? Того, кто пугал тебя?

— Он. Человек сумерек. Его главный — тоже. Стерегись их.

Марк пожал плечами:

— Мне-то чего бояться? Они злы на Джемиса, что тот забрал себе Предмет. Вот ему бы поостеречься…

— Джемис с собакой. Да?

— Верно, Гвенда. Кайр с собакой — это Джемис.

— Хороший.

— Он — слуга мятежника и профессиональный убийца.

— Хороший, — повторила Гвенда. — Ему опасность. Скажи ему.

— Я в курсе. И он тоже.

— Скажи! — Гвенда схватила Марка за грудки. — Ему страх! Смерть будет. Тебе тоже.

— И мне?.. Вот уж сомневаюсь.

— Будет! Смерть Джемису. И тебе с ним.

— Откуда знаешь?

— Знаю… вижу… Нет, не вижу, а…

Она прижала ладонь к худосочной груди.

— Чувствуешь?

— Да, чувствую! Нужное слово!

— Ты многое чувствуешь, да, Гвенда? Потому-то до сих пор жива?

— Скажи Джемису! Предупреди!

— Сама скажи. Ты же все время рядом с ним.

Гвенда мотнула головой так, что волосы разлетелись.

— Меня не услышит. Тебя услышит. Скажи.

— Ладно, скажу… Кстати, меня зовут Марк. Или Ворон Короны, если угодно.

— Неважно.

— Это как — неважно?

— Нет разницы. Совсем нет.

Марк не добился от нее больше ничего значимого. Скоро ударил судовой колокол, и Ворон подался на ужин. Позаботившись о пище для Гвенды, сел за стол рядом с Джемисом и его греями.

— Сказала что-то? — спросил кайр без особого интереса.

— Сказала, что вы скоро умрете. Я, кстати, тоже.

— Экая новость, — северянин оскалился. — Это ясное дело. А что-то новое сказала?

Марк взвесил, давать ли подсказку. Джемис и Мой в меньшинстве, даже если команда судна будет на их стороне. А Марк предпочел бы равенство сил — так потери с обеих сторон выйдут больше. Значит, стоит предупредить и уравнять шансы.

— Граф и епископ злы на вас, — шепнул на ухо кайру, — за дерзость и за Предмет. Прислали Хедина с Таффом присмотреть за вами, а при случае укоротить на голову.

Кайр недоверчиво нахмурился. Марк добавил:

— Думаете: почему граф не сыграл в открытую? Да потому, что вы — друг Ориджина. Граф Бенедикт не хочет трогать вас… своими руками.

— И это слова Гвенды?

«Меня не услышит, тебя услышит» — так сказала Гвенда. Пожалуй, была права.

— Нет, это мой опыт… эээ… утонченной придворной жизни.

Джемис отгрыз кусок вяленины, а остаток бросил Стрельцу под стол. Воин и пес слаженно заработали челюстями.

* * *

Чего Марк точно не любил, так это допрашивать безумцев. К самому последнему гаду, отъявленному подонку можно подобрать ключ. К безумцу, в сущности, тоже можно. Но до чего это муторное дело!

Ворон Короны долго молчал, присматриваясь к Луису. Тот дергался. Встанет, сядет. Почешет жидкую русую бороденку, оттянет пальцами нижнюю губу. Проблеет с дрожью: «М-мее-еее». Отвернется, ткнется лбом в стену — тук. На лбу большая лиловая шишка от неудачного лесного бегства. Глянет на Марка исподлобья: секунду, две, потом отдернет взгляд. Встанет. Упадет на четвереньки. Сядет на пол. «Ме-ее».

— Ладно… — начал Марк. — Перво-наперво скажу вот что. Тебе ничто не грозит. У меня нет оружия, я — почти такой же пленник, как и ты. Гляди.

Он распахнул куртку, показал пояс без ножен, вывернул карманы.

— Видишь? Никаких железок, ничего страшного.

В ответ Луис только жалобно заблеял.

— Не бойся меня, — сказал Марк, показывая пленнику открытые ладони. — Мы только поговорим, и ничего больше.

— Ме-ее!

Луис весь съежился, задрожал.

— Ну, чего ты?.. Ответь на пару вопросов — и все. Я уйду довольный и угощу тебя капустой. Хочешь капусты?.. Очень вкусная!

Марк вложил в голос все миролюбие, на какое был способен. Постарался вспомнить, как говорил когда-то с детьми, раскопал в себе изрядно заваленный источник ласкового тепла.

— Расскажи о себе что-нибудь, Луис. Что хочешь. Я даже спрашивать не буду, просто посижу рядом и послушаю. Хочешь так?

Вместо ответа Луис забился под стол. Взял в зубы край воротника, принялся жевать, таращась круглыми глазами.

— Да ладно тебе, парень! — воскликнул Ворон. — Неужели я так похож на твоих мучителей? Ты боишься северян? Но я не с Севера, а из Короны. Боишься искровиков? Но я сроду копья не держал в руках, а Предмета — тем более. Я сын сапожника, если хочешь знать. Простой мужик. Люблю поесть и выпить, поспать подольше. Женщин люблю, причем всяких: и черных глазастых, и стройненьких рыженьких, и блондинок с формами… А ножи, кровь, резня — это все не по мне. На кой оно нужно, спрашивается? От живого человека всегда польза: с ним можно побеседовать, послушать интересного, можно выпить, в кости сыграть; а если это барышня, так и еще много чего приятного можно. А труп — штука бесполезная, и мерзкая к тому же. Я не люблю трупы. Не понимаю тех, кто любит.