Георгий Герцовский - Белое и черное

Под накрапывающим дождем я воспарил над площадью и произнес во всеуслышанье:

– Ваши начальники сообщили мне, что вы не хотите работать…

Снизу послышалось какое-то мычание, кваканье, чавканье – в общем, мои подчиненные робко возражали. Дождь между тем немного усилился.

– Я рад, что вы с ними согласны. Кроме того, легаты пожаловались на то, что вы даже на своей территории не можете дать отпор конкурентам…

Сяпанье и клаканье подо мной усилилось – вместе с дождем.

– И уж совсем интересным мне показалось то, что стало плохо с дисциплиной… Да! Прошу прощения. Для тех, кто не знает значения этого слова, поясню. Вы перестали слушаться начальников, перестали выполнять приказы и вместо работы болтаетесь, как говно в проруби. Так понятнее? А теперь скажите мне – правда ли это или вас оклеветали?

Какофония на площади означала, видимо, что с мнением легатов не согласны. Однако я сделал вид, что понял это иначе.

– Что ж! Я рад, что вы так бурно признаете промахи, – ливень стал вполне приличным, – но не волнуйтесь, я сниму с вас чувство вины, – говорить с бесами о подобных чувствах было не просто издевательством, а даже извращением. – Я накажу вас, и вы с чистой совестью броситесь исправлять ошибки! Правильно?

Негодующий ор ста пятидесяти тысяч бесов слился со звуком надвигающейся грозы.

Поехали.

Стены красивых средневековых домов я сдвинул между собой так, чтобы вода не могла просочиться. Сам я расположился в шезлонге на балконе, над которым, кстати, было солнечно. Мои военачальники выстроились по стойке «смирно» возле шезлонга – им бы еще опахала в руки и наша группа вполне походила на зарисовку из жизни рабовладельца.

На площадь обрушились тонны воды. Наверное, там внизу сильно кричали и шумели тонущие бесы, наверное, над ними били молнии и гремел гром, но здесь на балконе было вполне тихо и уютно. Над площадью же лютовало ненастье, черные тучи затмили небо, а вода поднималась с ужасающей быстротой.

– Рохус, считайте трупы… Когда их будет тысяча – скажи…

Трудно быть наставником в принципе, а наставником бесов – особенно. Я подумал, что немного перегнул с издевательствами: то, что я этих тварей напугаю и они сделают все, чтобы казнь не повторилась, – это понятно. Но мне нужно, чтобы они меня не только боялись, но и уважали. Тогда они с большим рвением будут делать свою работу. Как там поступают в таких случаях политики?

Я, вздохнув, покинул удобный шезлонг, оттолкнулся от балкона и, левитируя над тонущими, изрек:

– Друзья, – я сделал так, что шум их криков и грозы стали намного тише, зато мой голос прозвучал очень пронзительно, – вы не представляете, как мне сейчас жаль вас! Как я переживаю вместе с вами… Но мы должны извлечь уроки из истории! Мы должны стать сплоченнее, должны понять, что только трудом и совместными усилиями мы сможем остановить нашествие света! Это будет наша с вами общая победа! – Мой голос был надломлен… Я утер слезу.

Вернув шумы на прежний уровень, я возвратился на балкон и открыл бутылку с прохладной минералкой. Неплохо сказано, подумалось мне, теперь наверняка толку от их работы будет больше.

Потом мне вдруг стало противно – от того, что сейчас происходило под балконом, от того, что я делаю, и – как следствие – от самого себя. Захотелось свернуть все это и умчаться куда-нибудь с Наамой. Куда-нибудь в далекую галактику или просто в сибирскую деревню. И пожить там мирно, без подлости и злодеяний… И без могущества даже – ну его. Помидоры буду выращивать, коней заведу… На рыбалку ходить рано утром. Эх…

Тут мне пришла в голову мысль, которую можно было бы назвать богохульной, если бы само мое существование уже не являлось богохульством: «Интересно, а Господь, когда насылал на человечество потоп, также не обращал внимания на наши крики и попивал минералку в шезлонге? Вряд ли… – подумалось мне. – Люди не бесы. Во всяком случае, не все. А Бог, к счастью, не я».

Еще чуть позже я убрал потоп, осушил площадь, расставил здания по местам, вывел из гипноза жителей города, распустил по домам чертовщину и сделал еще одно внушение легатам. Обычные трудовые будни.

Когда закончил с этим, в сопровождении бесовских военачальников я вернулся в тронный зал. Да, со мною явно что-то не то: меня не покидала какая-то досада, очень похожая на чувство вины. Неужели мне жаль убитых бесов? Ну, тогда я точно не гожусь для этой работы. В Сибирь – к коням с помидорами.

– Принесите всем вина, – приказал я появившемуся дворецкому, – или что там они пьют, спросите сами.

«Что я творю? Не хватало мне еще выпивать с подчиненными».

– Располагайтесь, господа. Будем держать совет, – сказал я, наблюдая, как они в растерянности рассаживаются по креслам, расставленным по обеим сторонам тронного зала – прямо под витражами. Вино подали в деревянных кубках. У двух-трех легатов тряслись руки – видимо, от волнения.

«Хм. Все нормально. Неожиданное мое радушие кому-то из них кажется глумлением. Это хорошо, а то еще возомнят, что хозяин дал слабину».

– Итак, позвольте мне начать. Если у кого-то будут дельные соображения или замечания об услышанном, не стесняйтесь их озвучить. Ваше здоровье, – я отпил из кубка и поставил на поднос, который возник возле меня вместе с дворецким.

– Как вы знаете, на подотчетной нам территории развелось огромное количество знахарей. Ну, это те, кто варят разные снадобья, наговоры читают всякие – на воду, например, или на еду. Некоторые лечат руками… Их называют биоэнергетиками… Понятно, о ком я говорю?

– Ццц-елители… – констатировал Штрихкод.

– Да-да, они. Так вот у меня какая идейка. Я считаю, что они дюже мешают нашему общему темному делу. Во-первых, заставляют людей отвлечься от материального. Поверить в то, что нельзя потрогать руками. Это лишнее. Не надо нам это. Вот сегодня ты, – обратился я к Шгрихту, – сказал, что многие люди не интересуются ничем таким, что нельзя потрогать руками? Это хорошо. Но нам надо, чтобы их было еще меньше. Пусть стоят в очередях за колбасой, ругаются в ЖЭКах, пьют горькую и ссут в подъездах. Во-вторых. Некоторые из этих целителей, что уж вообще для нас опасно, лечат подопечных свечами церковными, молитвами, живой водой. Или по индийским и китайским методикам, с помощью энергий и медитаций. Это нам тоже, сами понимаете, вовсе не нужно. Ни медитаций, ни молитв, ни тем более веры в Бога. Кто-нибудь хочет что-нибудь дополнить?

– Это ещщщ-е не всс-се… – сказал Штрихкод, – там у них зачастую происс-ссходят разз-ззговоры о карме или о грехах-х-х… Посс-тупай лучш-ш-ше, не грешш-шии, мол, и болеть не буде-шшшь!

– Точно! Золотые слова. Сидел бы ты поближе, я бы тебя в маковку поцеловал. Поэтому мы должны остановить произвол. Я тут, – передо мной повисла в воздухе записная книжка, которую я долистал до нужной странички, – ага, вот тут… накидал несколько действий, которые нам помогут дискредитировать этих самых, – как правильно сказал Штрихкод, – ццц-целителей.