Георгий Герцовский - Белое и черное

Сначала тролль растерялся. Но потом, поняв, что ему представилась возможность умереть именно так, как и хотел изначально, обрадовался, и темным облаком помчался к Гровенгридлю. Этого не заметил никто. Точнее, почти никто. С холма напротив крепости за происходящим наблюдала эльфийская ведьма Скогур-Норти, прекрасно знакомая с повадками Черного тролля. Увидев, что он все-таки вырвался из западни и, обратившись в облако темного дыма, несется по полю в сторону эльфийского леса, бросилась вдогонку. Она не знала, что будет делать, если догонит тролля, но и мешкать было нельзя.

Барди в это время молотил кулаком в ворота гоблинской крепости.

– Эй, кривоногие! Открывайте! Всех оставим в живых, если сложите палки и дубины и выдадите нам тролля! – кричал Первый Стражник.

Уговаривать гоблинов не пришлось. Не успел Барди вернуться к войску и оседлать своего белого скакуна, как ворота стали открываться. Несколько десятков воинов из каждой расы, держащих осаду, в сопровождении командиров вошли внутрь крепости. Гоблины стояли посреди двора, а между ними и вошедшими высилась гора оружия, и гора эта продолжала расти, так как в нее вновь и вновь падали мечи, топоры и прочие инструменты смерти.

– Да вы, оказывается, послушные ребята, плоскоголовые! Вот всегда бы так! – усмехнулся Барди. – Где тролль?

Поскольку Хлубрд Суровый не решился покинуть свои королевские палаты, ответ держал один из его подчиненных.

– Какая тролль? Не злися, длинноухий, но здеся нету тролля. Здеся только гоблины! – Звеня и громыхая побрякушками, он окинул жестом понурых собратьев.

– Давай, Квигли, – скомандовал Памбли одному из своих воинов, тот достал из-за пазухи несколько гладких черных камней и раздал другим гномам, после чего пояснил:

– Если вы будете находиться рядом с Черным троллем, они засверкают, даже если он будет для вас невидим. Сразу же зовите остальных.

– Обыщите все вокруг, не пропустите ни один уголок! Нашедшему – двадцать самоцветов из казны! – заявил Памбли.

Тролля у гоблинов не оказалось.

Пока крепость совсем не скрылась из виду, Тот, кто приносит смерть, не менял облика, но потом вновь обратился в каурого жеребца и продолжил путь к Гровенгридлю. Обернувшись быстрокрылым стрижом, эльфийка мчалась за ним по пятам, на лету пытаясь придумать, что она будет и, главное, что она может сделать, чтобы остановить Зло. Неожиданно, когда до эльфийского леса оставалось всего несколько шагов, тролль вновь сменил облик – он обратился в человека, темноволосого мужчину лет тридцати, чуть выше среднего роста.

«Чертов урод! – злилась Скогур. – Думает, что сможет обмануть стражников? Хотя какие там стражники остались, еще вопрос, – сама с собой поспорила она. – Все ушли брать штурмом крепость проклятых гоблинов… Может, и пройдет».

Выбора у нее не было – она должна хотя бы попытаться защитить родной лес, королеву, а также жен и детей тех эльфов, что ушли на войну. Она ударилась оземь, и через мгновение перед троллем возникла, преграждая ему дорогу, эльфийская колдунья Скогур-Норти.

– Анреви дальго равва мазахда инрипа вильгиона нривадукка! – сказала она и схватила посох наперевес.

Тот, кто приносит смерть, ответил не сразу. Какое-то время он просто смотрел ей в глаза – без угрозы, скорее с болью, а затем произнес:

– Я не буду с тобой драться. Можешь убить меня.

– Спасибо, так и сделаю. – Ведьма выхватила тонкий кинжал, который всегда носила с собой, и ударила им мужчину в живот.

Тот стал медленно оседать на землю. Скогур выдернула стилет, испачканный почему-то не зеленой – как у троллей, – а красной кровью, и сразу же поднесла его к шее врага. Она знала, как убить тролля.

– Только позволь мне сказать…

– Говори, – милосердно ответила та, – у тебя ровно столько времени, сколько я буду перерезать твое поганое горло.

– Я шел, чтобы принять смерть от руки эльфа, и я ее приму. Мне бежать ни к чему, – ответил тот, стоя на коленях и истекая кровью, льющейся из вспоротого живота.

– Что-то ты долго возился, – ответила ведьма, но горло его пока не тронула – ей хотелось понять, почему он так странно ведет себя? Почему не убил ее одним взмахом лапы? Даже в образе человека он бы легко справился со старухой. – Что же ты не сдох, когда повстречался с Эккевортом? Помнишь, хлипкий такой старичок? Что же ты убил его, раз сам подохнуть хотел? Почему не дал изрубить себя на куски в крепости чертовых гоблинов? Там ради тебя целая армия собралась, будь она неладна!

– Дай мне сказать, прошу, – тихо произнес мужчина. – Я не умер в крепости потому только, что хотел попросить прощения и поблагодарить.

Ведьма настолько не ожидала услышать этого из уст воплощенного Зла, что даже опустила руку с кинжалом.

– Что… ты собирался сделать?

– Тот старик, Эккеворт, как ты его назвала, он изменил мой мир… Я понял, что все то зло, что творил, только ради того, чтобы найти свет. И я его нашел.

– Что за чертов вздор? – перебила его ведьма. – Ты убивал, чтобы обрести свет в своей проклятой душе?

– Нет… Я убивал, потому что хотел убедить себя, что света нет. Но Эккеворт зажег его во мне… Научил видеть.

– Так, – Скогур растерялась. – Дальше?

– Я шел попросить прощения и умереть, понимая, что эльфы казнят меня. Но служить вам стало бы для меня величайшей радостью. Именно для этого я и проник в крепость гоблинов. Именно поэтому сжег их деревянные механизмы, с помощью которых они хотели напасть на ваш лес.

– Постой. Не части́. Так это сделал ты? Ты – Тот, кто приносит смерть, само Зло, с которым воюет все Лесогорье, решил спасти Гровенгридль? Но почему?!

– Потому, что я вспомнил.

Земля из космоса похожа на фарфоровую игрушку и казалась такой же хрупкой. Мы парили вокруг нее с Люцифером и любовались. Наблюдая отсюда из космоса за этим блестящим, бело-голубым елочным шаром, очень трудно себе представить, что именно в это мгновение, там, внизу, мерзавец насилует девочку, пьяный муж избивает жену, подонки напали на случайных прохожих, самолеты одной страны ради нефти бомбят мирных граждан другой.

Отсюда, из космоса, это и представлялось самой большой фантастикой – чем-то невозможным, неестественным. Нет, подумалось мне, именно сейчас, именно в эту секунду этого не происходит. Только не сейчас.

Люцифер уловил мои мысли.

– Я тоже иногда об этом задумываюсь… – сказал он, – но тут же себе говорю: это временно, это пройдет, это всего лишь болезнь роста.

– А пройдет?

– Конечно. В крайнем случае, кто-то просто останется на второй год в этой школе. Или будет переведен в подобную. Ведь в конце концов весь спектакль, весь антураж придуман только для вас – для душ планеты Земля. Для зверей и растений, конечно, тоже, но в первую очередь для тех, кто дорос до звания Человек. Эта Луна, всегда повернутая к вам только одной стороной, чтобы не видели своих кураторов с других планет, у которых там много баз. Этот театр с хорошими и плохими героями – ангелами и демонами. Эта череда жизней, чтобы вы могли из воплощения в воплощение изживать ошибки и становиться все лучше. Все это для Человека. А мы – лишь слуги Господа, которые растят вас как в оранжерее, то удобряя почву, то делая прививки, то купируя. Все для того, чтобы частицы Бога в вас очистились от шелухи и расцвели в изначальном великолепии.