Анна Алмазная - Лоза Шерена. Братья [СИ]

— Поймите, — продолжал Гаарс, — он не создан для придворной жизни. И простите, что я спрашиваю прямо: вы уверены, что двор примет телохранителя-рожанина? Пусть даже избранного богами?

— Это уже хлопоты мои.

— Я вижу, мой принц, вы хотите мальчику добра, — осмелел Гаарс. — Я хочу того же. Но иначе смотрим мы на это добро. Простите меня, ваше высочество, за смелость. Еще недавно в мой род вошел сильный молодой мужчина, а теперь у ваших ног сидит испуганный юноша. Рэми пришлось оглушить магией, чтобы навязать вашу волю. Разве так одаривают? Через силу? Мой принц, скажите, согласен ли сам Рэми быть вашим телохранителем? Что он выбрал? Давайте не будем заставлять…

— А ты считаешь, что я заставляю? — Рэми вздрогнул, услышав в голосе Мира плохо скрываемую усмешку. — Неволю? Это не так. Оглушали Рэми не потому, что он не хочет стать моим телохранителем, а потому что слишком хочет… Но ты не поймешь. Думаю, и он не понимает. Пусть будет так. Я докажу тебе, что мне не надо неволить Рэми. Я его отпущу.

«Мир, прекрати!» — возразил Лерин, но принц продолжал:

— Мои телохранители присмотрят за Рэми, чтобы ни ты, ни твой цех, ни твои друзья вновь не всучили ему какого-нибудь амулетика. Сам он долго без меня не выдержит. Ты не понимаешь, что такое привязка. Не понимаешь, что такое связь между телохранителем и принцем, но, судя по всему, Рэми тоже этого не понимает. И потому, только потому, а вовсе не по твоей просьбе, я дам ему очнуться, обдумать все и принять правильное решение. Мне не нужен телохранитель, «которого заставили». Мне нужен телохранитель, которому в радость быть со мной рядом. Ты этого хотел, Рэми?

Рэми удивленно обернулся и посмотрел Миру в глаза. В этот миг он и сам не знал, чего он хотел. Он видел перед собой не принца, а оборотня, что нес Рэми на себе лесу, по залитому лунным светом. Он видел человека, которого спас на той проклятой поляне, чуть сам не уйдя за ним за грань. Он видел заботу в глазах Мира, когда они сидели у костра, а Рэми сгорал в лихорадке… Слышал, как Мир звал телохранителей, когда Рэми терял сознание. Чувствовал кровь принца на своих руках, когда тащил его из храма Шерена.

Почему это вот так просто вылетело из памяти? И почему так не хотелось теперь уходить…

Мир все понимал. Улыбнулся грустно, одними губами, сказал едва слышно:

— Иди, ты этого же хотел, правда? Забери его, Гаарс. Забери, пока я не передумал.

И было столько боли, тоски в этих словах, что сердце встрепенулось. Но гордость погребла под собой сомнения, и Рэми подошел к ожидавшему его Гаарсу, обернулся к принцу, поклонился низко, приложив к сердцу руку:

— Ваше высочество!

И отвернулся к дверям. И покачнулся, когда, казалось, упал на плечи потолок и закончилось дыхание. Задыхаясь, Рэми упал бы, но его поддержал за плечи подоспевший Гаарс. А Рэми видел лишь побледневшего Тисмена, слышал крик телохранителя:

— Гаарс, выведи его! Через те двери! Быстро!

Но Гаарс не успел.

Варнас почти и не удивился, когда в его пещере появился новый гость: в последнее время здесь было шумно.

— Приветствую тебя, брат. Решил навестить? Не много ли чести?

— Вижу, что не слишком ты устроился, — презрительно ответил мужской голос. — Воняет здесь… темно… не понимаю.

— Что тут понимать? — усмехнулся Варнас. — Аким умер, я остался, а мой культ за смерть героя сравняли с землей.

— Я давно говорил тебе — осторожнее играй с Виссавией. Аким был все же ее…

— О нет! — прошипел Варнас. — Ты чего-то не помнишь! Аким был грязным, оборванным мальчишкой, дурным и никому не нужным. Аким пришел ко мне ублюдком, не знающим отца, а героем, гордостью Виссавии, сделал его я! И что получил взамен? Аким сумел восстановить культ нашей милой сестрички, но его последователи разорили мой. Воняет? Да потому что святые источники завалили трупами моих жрецов! И даже на то, чтобы их убрать, сил теперь не хватает…

— А направлять судьбу Рэми — хватает?

— Каждый из нас хочет выжить.

— А ты еще пытаешься и отомстить.

— Я не мщу. Я восстанавливаю то, что принадлежит мне. И не с помощью Рэми, а с помощью его драгоценной Аланны. И я не дам Рэми снова уйти в этот проклятый город и отыскать способ жить вдали от Мираниса! У меня больше нет времени на такие игры!

— Мстишь… — перебил его Радон. — Но должен тебя разочаровать — выиграет все равно Виссавия. И твой культ будет восстановлен. Не так, так иначе. Я даю тебе слово. Мне дороги вы оба. И вы помиритесь, хотите вы того или нет. Даже герой Аким не стоит ссоры между богами.

И исчез… А Варнас опустился на трон и устало закрыл глаза. Сейчас не время забываться сном. Совсем не время… но сил уже почти не осталось.

Погасли на алтарях светильники, улетали в пустоту горячие молитвы, прекратили появляться знаки рода на запястьях кричащих на алтарях младенцев: боги более не слушали воззваний своих жрецов. И испуганные этой давящей тишиной, жрецы закрыли храмы, собрались в святилищах, вымаливая на коленях прощения.

Они не знали, чем провинились.

Но они знали, кто провинился.

Собирались над столицей Кассии тучи, клубились вокруг замка темной воронкой, и сам замок плакал хрустальным звоном.

Боги наблюдали. Боги не вмешивались. Боги дали все решать людям. Боги приготовились миловать… или карать.

Рэми и очнуться не успел, как загустел в зале воздух, укутались синим туманом колонны, и в тумане яркими искорками вспыхнула магия. Придерживаемый Гаарсом, он неосознанно повернулся в дверям, туда, где синим пламенем горела опасность, и успел увидеть, как распахнулись изрезанные рунами створки, как показались в тумане три высокие фигуры, и согнулся в три погибели: невозможно дышать!

Поднялся с трона, опустился по ступенькам навстречу входящим Миранис, низко склонились гордые телохранители, упал на колени Гаарс, и лишенный поддержки Рэми свалился на пол, как выброшенная на берег рыба хватая ртом воздух.

«Успокойся! — холодным ручейком проник внутрь голос Тисмена. — Ты высший, потому тебя так ломает. Подчинись, не сопротивляйся, сразу станет легче. Дай его силе пройти через себя, не задерживай, это тебя убьет!»

«Его»? Рэми через силу глотнул воздух, и согнулся пополам, все так же не в силах перестать задыхаться:

— Вирес, помоги ему! — приказал чужой голос.

От расплывающихся перед глазами пятнами людей отделилось одно: человек в темно-синем плаще. Подошел, опустился на колени, коснулся лба прохладными пальцами, и в разум ворвался новый властный голос: