Анна Алмазная - Власть безумия [СИ]

Рэми не отвечал. Он готовился к драке, и тело его вспоминало тренировки, которыми мучили его когда-то в приграничье, уроки жесткого, неумолимого Виреса и дружеские поединки с братом.

Проснулся, поднял голову где-то внутри целитель судеб.

Улыбнулся широко, заразил Рэми азартом драки. Древнего духа все происходящее забавляло. И он попросил, даже не потребовал, хозяина тела дать и ему вмешаться в битву.

— Пусть будет так, — разрешил ему Рэми.

Готовое к борьбе тело наполнила невесть откуда взявшаяся волна силы. На миг прожгло болью лоб: активизировалась татуировка телохранителя.

— Однажды ты пожалеешь о каждом слове, что прозвучало в этом зале, — сам не понимая зачем, сказал Рэми. — Однажды приползешь ко мне на коленях, моля о прощении. И попросишь у меня смерти…

Получишь ее. Я буду милостивым…

— Умрешь, мальчишка! — взбесился Алкадий.

Рэми остался спокоен. Он заранее знал, что ему будет нелегко, знал, что гнев его только ослабит, и, как его и учили когда-то, доверился своему телу и своему дару. А тело легко отвечало ударом на удар. Свистела в воздухе сталь, встречаясь со сталью. Искрился щит, отражая чужую магию, и летели заклятия в сторону Алкадия.

Разумом, который оставался холодным, Рэми видел, что Алкадий начинает уставать. Уже после битвы с другими телохранителями маг лишился части своих сил, и теперь стремительно терял остатки мощи. Его защита была все слабее, а удары все чаще летели мимо.

Сила же Рэми только росла. Целитель судеб продолжал наполнять его тело магией, черпая силы из неведомого Рэми источника, и телохранитель все так же твердо наносил удары, не позволяя оружию Алкадия даже коснуться своей кожи, тогда как клинок Рэми уже пару раз опробовал крови упыря, и, обрадовавшись, ярче засверкал в полумраке.

— Так легко ты меня не победишь! — засмеялся вдруг упырь, отражая новый удар телохранителя.

Рэми еще и сообразить не успел, что происходит, как его тело в прыжке оттолкнулось от земли и оказалось на линии волны, прикрывая собой лежавшего на полу брата. Наскоро поставленный щит отразил большую часть атаки, но все же доля ее настигла Рэми, обдав лицо жаром. Взорвались болью глаза. Рэми ослеп.

Неосознанно схватился за голову, упал на колени.

Тотчас ему врезали ногой в грудь. Телохранитель упал на спину. Зрение вдруг вернулось, и Рэми успел сомкнуть пальцы на острие чужого меча.

— Так просто не сдамся, — прошипел он.

С порезанных ладоней капала на грудь кровь. Сила целителя судеб помогала, останавливая неумолимо приближающееся к сердцу лезвие, но даже ее было недостаточно. Рэми уже подумал, что через миг снова умрет, на этот раз навсегда, как натиск меча вдруг ослабел, и из груди Алкадия вышло серебристое, в разводах крови лезвие.

Упырь отпрянул от Рэми, сел на пол, и, посмотрев на пронзившее его насквозь тонкое оружие, засмеялся:

— Мне даже оборачиваться не надо. Знаменитый меч вождей Виссавии.

— Думал, что безнаказанно тронешь моего наследника? — холодно ответил Элизар, выхватывая из-за пояса кинжал. — И теперь ты умрешь.

— И все же ты договорился со своим племянничком, — захрипел Алкадий. — А я уж думал, что этого никогда не произойдет.

Элизар смертельно побледнел в полумраке и бросил в сторону Рэми убийственный взгляд:

— Это правда? — дрожащим голосом спросил он.

— Какая разница! — вскричал Рэми. — Ты его упустишь!

Вождь стремительно обернулся. Кинжал его ударил в место, где миг назад был истекающий кровью упырь. Но лезвие пронзило захлопывающееся жерло перехода и упало на осыпанный осколками и камнями пол.

— Ушел, — устало сказал Рэми.

Спохватившись, он поспешно поднялся и бросился к брату, на ходу активизируя дар целителя.

— Не трогай его, — предупредил Элизар. — При такой ране ты ему только навредишь своим неумением. Оставь его нашим целителям.

— Твоим целителям… — поправил его Рэми, но Армана трогать не стал, уступив место склонившемуся над братом виссавийцу в зеленых одеждах. Какими бы не были виссавийцы, а лечили они все же лучше, чем Рэми. А брату нужна была помощь.

— Его исцелят лучшие, даю слово, — ровно продолжил вождь. — Ведь он из семьи вождя.

— Семьи? — взвился Рэми, посмотрев вождю прямо в глаза. — А где ты был со своей семьей раньше! Ты забыл о нем, о моем брате?

Ты выкинул его из памяти! Тебе было плевать, что с ним, как он живет! Ты даже, когда Арман приехал в Виссавию не признал в нем пасынка своей сестры! Кто ты после этого?

— Рэми… мы не можем… Арман не виссавиец…

— Самолюбивые выскочки! — оборвал его Рэми, чувствуя, как по его щекам катятся слезы. — Ты заставил меня остаться в Виссавии, бросить моих друзей, когда я им был нужен! Если я был бы тут… если я был бы с ними… Гаарс бы теперь жил! Арман бы не был ранен! Но что тебе до них? Они не виссавийцы! А я потерял друга, понимаешь! Человека, который был ко мне гораздо добрее, чем ты!

Он был рядом, когда был мне нужен! А ты?

— Нериан…

— Не называй меня так! Мое имя Эррэминуэль, и я всего лишь кассиец, ничего более. Оставь меня, слышишь! Проваливай в свою Виссавию. Живи себе там дальше и забудь о моем существовании, как ты забыл о существовании моего брата! Исцели Армана и уходи из моей жизни!

— Рэми, хватит, хватит… — вмешалась подоспевшая Лия. — Прошу тебя… хватит мучить друг друга. Сейчас действительно не время.

— Ты права, моя девочка, — мягко ответил Элизар. — Сейчас мы должны подумать о твоем… муже. Перенесите принца и его убитых телохранителей в Виссавию.

— А наследник? — осторожно спросил Арам.

— Наследник волен поступать так, как ему заблагорассудится.

Рэми не возражал. Он знал, что в Виссавии ни с Миранисом, ни с его телохранителями, ни с Арманом ничего не случится. А теперь ему надо было проститься с умершим другом.

— Мне очень жаль, Рэми, — положил ему руку на плечо неведомо откуда взявшийся Бранше. — Мне действительно жаль.

— Наследник, если ты позволишь, я облегчу переход души твоего друга за грань… — тихо сказал незнакомый голос.

Рэми недоуменно посмотрел на склонившегося перед ним юношу в черных одеждах. А ведь именно этот человек держал щит над Миранисом, когда Рэми не было рядом с принцем. И ведь хранитель смерти устал, видно, что устал, а предлагает провести сложный ритуал, который требует очень много сил.

— Какое тебе дело до моего друга?

— Твоя боль это моя боль, Рэми, — спокойно ответил тот.

И Рэми ему вдруг поверил.

— Спасибо…

— … Рэн, — правильно понял виссавиец.

В отверстие в обвалившемся потолке храма вдруг проник первый солнечный луч. Наступило утро.

Ритуал выжрал Рэна до дна. Он впервые сам вел душу за грань, при этом вел душу убийцу и наемника. Такому бы, по-хорошему, еще бродить по тьме много зим, прежде чем заслужить покой. Но Гаарс спас наследника, а этого Рэн забыть не мог. Такое надо отплатить.