Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

Мягкие сапоги совершенно беззвучно ступали сначала по деревянным полам, а чуть позже по толстым коврам, которые были расстелены по всей императорской резиденции.

Весь дворец был фактически одноэтажным, хотя и высоким зданием, и князь быстро вышел в центр, где располагался тронный зал.

И есть ещё престранный обычай в землях антов, ныне россами называемых, использовать для послания шары особые, колобками называемые. Колобки те скатывают из всякого сора, что под ногами валяется, и обязательно добавляют толику малую хлеба и каплю своей крови, чтобы дать волшебству силу, после чего проводят наговор и рисуют руны особые, после чего колобок должен полежать, дабы сошлись все скрепляющие наговоры, и как только последние руны сойдутся, он сам соскальзывает на землю, но не касаясь её летит, куда нужно, над землёй.

И резвость того колобка зависит от силы крови, и весьма велика бывает вначале, и замедляется в конце пути, когда волшебство спадает. Но от рук по дороге уворачивается, не давая себя схватить никому, кроме того, кому и был обращён наговор.

Так посылают вести от одной деревни до другой, и бывает, что путники, попавшие в опасность, дают знать, что нуждаются в помощи, и бывает, что его используют как поводыря, показывая дорогу для путников, что впервые в тех местах.

А ещё колобок есть любимое лакомство нелюди мелкой, живущей при хозяйстве, так как есть в нём частица плоти хозяина, и нет выше награды для домовых и дворовых духов, чем таковой дар от хозяина.

Но однако же, ежели наговор тот был сделан плохо, то колобок может убежать от хозяина и долго носиться по окрестностям, пугая зверей.

Урга Хор, принявший аватар Уицилопочтли, сидел в очень красивом, но крайне неудобном кресле, которое для него застелили толстыми и мягкими шкурами, но всё равно приходилось часто менять позу, чтобы спина не затекала. С самого раннего утра всё было каким-то пресным и неприятным, и лишь наложницы радовали взгляд свежими девичьими лицами и юной грацией. Сейчас двое из них разминали мягкими ладошками его ноги, три усердно шелестели опахалами, разгоняя липкую духоту старого дворца, и ещё четверо стояли чуть поодаль, готовые исполнить любую прихоть своего повелителя.

Впрочем, жить здесь было куда удобнее, чем в каменных покоях ацтекских дворцов, которые на самом деле и не дворцы вовсе, а самые натуральные склепы. Холодные ветра зимой, жаркие – летом, и липкая влага джунглей, которая, как казалось, проникает всюду.

Фигурки борум, висевшие в воздухе, в сложной вязи трёхмерной позиции пространственного боя, вдруг покачнулись, и лишь усилием воли Уицилопочтли заставил их замереть снова. Единственное развлечение, что ему осталось – борум, да ещё и в одиночестве. Навигатор Берш безвылазно сидел на месте будущего ритуала, создавая многоуровневую структуру жертвоприношения, а тот, кто принял аватар Шолотля – оператор боевого модуля Гашим лишь жрал да охаживал многочисленный гарем, нередко превращая тела любовниц в кровавое месиво. Так что пришлось отселить его в другой дворец, чтобы не слышать криков.

Да, женские особи данного мира были на редкость красивы, но их разум совершенно не годился для понимания трёхмерных структур, так что коммандеру Хору приходилось развлекать себя самому.

Он вздохнул, отвернулся, и фигурки почти беззвучно попадали на пол, рассыпавшись возле трона.

– Хуми… Девочка, стоявшая за троном, встрепенулась и тут же оказалась на коленях перед господином.

– Да, властитель.

Урга Хор лишь показал глазами на свои колени, и девочка, мгновенно все сообразив, начала медленно раздвигать полы тяжёлого одеяния своего господина, пробираясь к сосредоточию наслаждения.

На вошедшего в зал чужака среагировали лишь десять воинов-ягуаров, отсекая трон, но раздались быстрые, как перестук дождя, хлопки, и все они упали на пол, пачкая драгоценные ковры алой кровью.

Коммандер был опытным воином, прошедшим через сотни схваток, и привычным движением задал точки концентрации боевого щита, но всё, что истекало из внутреннего резерва, сразу же уходило, словно вода в песок, вытягивая всю магическую энергию без остатка.

В панике он волевым усилием вскрыл накопительные стержни, которые они заполняли на протяжении нескольких тысяч лет, но стоило энергии выплеснуться наружу, как она без остатка была поглощена чем-то, что находилось у чужака.

Все эти манипуляции не заняли и пары секунд, а пара тяжёлых пуль уже летела в голову коммандера, продавливаясь сквозь время, ставшее вязким словно кисель.

Горыня не знал, хватит ли залётному любителю девочек двух пуль, и после того как тело вздрогнуло, ловя попадания, вскинул автомат.

Но и десятка ран, разворотивших грудь и превративших лицо в кровавое месиво, Уицилопочтли было мало, так как тот всё ещё шевелился.

И в этот момент девочки, окружавшие трон, словно очнулись, кинувшись все разом на Горыню.

К счастью, они не были мастерами рукопашного боя, а из оружия имели лишь короткие кривые ножи, так что, когда наложницы сломанными куклами разлетелись по залу, Уицилопочтли ещё не успел далеко уползти.

Без лишних разговоров Горыня выдернул из ножен палицу и со всех сил воткнул её в голову так, что конец оружия вышел в районе левого бедра.

Тело завибрировало, словно попав под напряжение, а пальцы с неожиданно отросшими когтями начали царапать пол, разрывая ковёр в клочья… Князь уже подумывал подложить под тело гранату, но враг вытянулся во весь рост, замер и с хрустом начал осыпаться беловатым порошком.

– Один – ноль, – прокомментировал Горыня, поднял палицу и провёл по палке ладонью, смахивая пыль. – Не знаю, как тебя называть, но ты молодец.

Палица вдруг заискрилась, словно окуталась облаком разрядов, и на глазах перетекла в новую форму, приняв облик длинного меча-бастарда с узким и тонким лезвием бритвенной остроты.

– Да, так лучше. – Горыня, который уже давно перестал чему-либо удивляться, кивнул и, засунув меч под ремень, перехватил поудобнее автомат и пошёл на выход из дворца.

Там уже бегали словно ошпаренные воины в ягуаровых шкурах, с телами, расписанными яркими красками, а где-то вдалеке, а точнее вокруг, уже слышался шум боя.

Через минуту князь увидел определённую закономерность в движении воинов. Они выстраивались вдоль стен и коробкой на площади меж дворцов. Того, где умер Уицилопочтли, и второго, где, возможно, были ещё двое.