Alex31 - Я калечу, но я же и лечу! [СИ]

— Остановись… прошу… — плакала она.

— Ты улыбнулась ему и погладила впервые после стольких лет жизни с ним по щеке и назвала его «мой зайчик». Наверное, это был один из самых счастливых моментов его жизни, до своего десятилетия, — никому не было видно, но Паук через маску улыбался. — Ты посадила его к себе на колени, поглаживала по голове, рукам, плечам… разным местам.

Большая часть Лиги слушали это с охреневанием, затаив дыхание.

— Вскоре мальчик стал понимать, что ты делаешь нечто… противоестественное, но он не протестовал, ведь боялся новых избиений. Он поддался на уговоры полностью раздеться и лечь на кровать. Ты принесла новую бутылку водки, выпила сама и слегка через силу напоила мальчика и стала…

— Мария-я-я-я! — заорал как резаный Волков-старший. Он метнулся к ней, но был перехвачен обоими телохранителями Владимира, которые удерживали его у земли.

— Тише-тише, дедушка Ваня, — успокоил его Паук. — Если кто-то и имеет право снять эту буйную и тупую головушку с плеч, то только Владимир. Но по его воле она живёт. И будет жить, пока он так хочет или же пока она не строит против него прямые козни. Хотя будь моя воля…

— У нас ничего не было… он… я… я была пьяна.

— Конечно, ничего не было, — «понимающе» закивал Паук и отбросил её в сторону Лиги, что смотрела на женщину уже с презрением. — Ему было десять лет, у него пипка только росла, да и эрекции года три не предвиделось ещё после. А ты, когда поняла, наконец-то, это, то жутко разозлилась и пригрозила его кастрировать. Даже потянулась за ножницами, что были на тумбочке, но Вова испугался и быстро убежал в кладовку, где дверь запиралась изнутри. Когда он голый разворачивался, чтобы захлопнуть дверь, ты бросила в него ножницы и угодила в живот. Ничего серьёзного, ведь ты его просто поцарапала, рана была не глубокой, но вот шрам остался. Он прижимал рану, пока она не перестала кровоточить, старой тряпкой, которая когда-то была его майкой, но была пущена на тряпки для окон. Как он только инфекцию не занёс в организм, я не знаю. Наверное, чудом. Но факт в том, что он от голода, холода, страха и безысходности стал молить о смерти, просил Бога его простить за всё и сделать, чтобы всё это закончилось. Он не был ни в чём виноват, но страдал, словно в Аду.

Паук сделал паузу и присел на корточки перед ней, от чего его визоры уставились прямо в глаза этой женщины.

— Ты долбилась в дверь полночи и орала на него до посинения, а ближе к утру ушла к себе спать, когда ты ближе к обеду проспалась, опохмелилась и поняла, что сделала, то ты решила свалить из города, но прежде поиметь с ситуации максимум, дорогая Мария. Ты всё же выкурила Владимира из кладовки и запугала его такими карами, что обычному человеку и не приснится. После чего ты начала быстро собирать документы на продажу квартиры и всего имущества, а через день отвезла Вову к деду и сказала, что тебе нужно отъехать по делам. А в это время ты заканчивала продавать квартиру и, получив деньги, свалила из города, сначала в областной центр, а затем в Москву. Дальше продолжать твою биографию и прегрешения не буду, они мне не интересны. К тому же, Иван Иванович уже потерял сознание от того, что услышал. Не выдержал человек, — он вновь перевёл взгляд на неё. — А знаете, что самое забавное? То, что Джокер оказался куда лучшим родителем, чем ты. Он не портил жизнь Вове, если не считать того случая, когда он беседой с ним в полицейском участке заставил вспомнить то, что так хорошо хранило от него самого подсознание. В остальном, он проявил себя лучше, чем ты. Даже сейчас он сбежал из Аркхэма, чтобы найти тех, кто стоит за всем этим цирком.

— Я… — пыталась что-то сказать Мария, но удар от Канарейки, что была рядом, заставил её заткнуться.

Лиговцы стали её песочить и материть, особенно женская часть команды.

Паук же смотрел в глаза этой женщины и о чём-то думал, затем всё же поднёс указательный палец на неё и долго держал, направляя его на Марию Лендон.

— Почему ты тычешь в меня пальцем. Что хочешь показать? — невесело улыбнулась Лендон.

— …

— Паук? — вновь обратилась она к нему.

— …

— Ты будешь просто молчать, и тыкать в меня пальцем? — удивилась она, вытирая кровь из носа. — Что ты соб-кх-кх-кх!

Она хватилась за горло, в то место, куда влетел коготь с его пальца, леска резала ей кожу и мясо до костей. А её одежда и пол уже заливались кровью.

— Я давал Владимиру слово, что не убью тебя, ибо ты не достойна. Но… сегодня я действительно по-настоящему нарушу своё слово первым. А когда с Вовой всё будет хорошо, то… я отвечу за это уже перед ним.

Один резкий рывок и коготь влетел обратно, вырывая шейные позвонки и кусок мяса, а голова после этого сначала склонилась в бок, а потом всё же отвалилась.

Фонтан крови обагрил встававшего Паука с ног до головы.

— А теперь… — обратился он к Лиге. — Вы поможете мне найти виновных. А вашу судьбу уже решит тот, кого вы подставили и оболгали, пусть и не сознательно.

Спустя шесть часов. Где-то в ином измерении.

Метрон сидел на своём троне и пытался выяснить подробности происходящего на Земле. Но словно какая-то пелена или помехи, которые он впервые встречает такой частоты и силы, мешали ему сделать это.

Пространство вокруг трона Метрона, на котором он проводил всё время в поисках знаний и наблюдения за мирами, окружала чёрная пелена. Это был мир, который когда-то уничтожил катаклизм местных жителей. Они не преодолели свой кризис, и многие за это поплатились, вернее, они все за это поплатились.

Теперь это база для временного пребывания Монитора во время того, как пешки уничтожают репутацию, жизнь и самого Владимира Волкова. Владелец Великой Божественной Мастерской это не есть хорошо для него, ведь это уничтожает особенную историю и ход вещей, которые должны были случиться.

Иногда такое случается, и Метрон знал об этом, не вмешивался и наблюдал. Но этот случай стал особенным.

Метрон увидел потенциал и фантазию Волкова в действии, и это испугало его. Он ещё никогда так не боялся, и ему просто пришлось вмешаться, несмотря на свои принципы.

В какой-то момент помехи пропали, и он увидел то, что происходило в Централ-Сити в данный момент.

А происходила довольно необычная и ужасная ситуация для обычного человека и неожиданная для планов Метрона.

По главной улице города маршировали человеческие тела, что были ещё живы, шагали один за одним длинной колонной, под музыку «Имперский Марш», в сторону выхода из города. Все тела были окровавленные и изломанные, и ходили они лишь за счёт нитей, что тянулись сотнями к одной единственной фигуре в тёмно-зелёном костюме тройке, пурпурном плаще, с зелёными волосами, такими же глазами с искрой безумия и весёлости и бледным лицом. Это был Джокер, на его руках были перчатки, что по форме и функциональности напоминали перчатки Паука.