Анна Платунова - Академия Пяти Стихий. Искры огня [litres]

– Мы победили, Крис. Ты можешь в это поверить? Они ушли.

Крис, однако, покачал головой, не соглашаясь.

– Сейчас я тебе кое-что скажу, Трип. То, чего не стал говорить на совете. То, чего сейчас никому не стал бы говорить. Люди должны перевести дух после того, как почти потеряли надежду и вдруг обрели спасение.

Кажется, не так уж он пьян, как показалось вначале, но говорит все равно непонятно.

– Это ты нас спас, Кристер. Только ты, без тебя мы бы не справились…

Так его полное имя Кристер… Оно мне было хорошо знакомо, но пока еще я не могла вспомнить откуда.

Крис поднял руку, прерывая поток благодарности, готовый излиться из уст собеседника.

– Я тебя не для того позвал, чтобы слушать хвалебные речи.

Трип почтительно замолчал, готовый слушать.

– Говорят, у тебя бойкая рука и острый ум. Ты нужен мне, чтобы помочь написать книгу.

– Да, без ложной скромности скажу, что говорят правду… Но книгу? Какую книгу, Крис?

– Устав Академии, где будут храниться сведения о танатосах. Все, что я понял, все, что может помочь людям в следующий раз избежать катастрофы…

Трип, при всем его остром уме, если сказанное о нем было правдой, погрузился в раздумья, пытаясь переварить информацию, полученную от Криса.

– Устав? – осторожно переспросил он. – Академии? Танатосы вернутся?

Кажется, он не понял ни слова. Я тоже не поняла, но предчувствие того, что сейчас будет произнесено что-то очень важное, сжало грудь.

– Если бы ты не перебивал меня ежеминутно, Трип, то быстрее бы понял, что я хочу сказать! – с неудовольствием оборвал его Крис.

Протянул руку к кружке, сделал несколько глотков. Я тоже почувствовала горьковато-сладкий вкус, желудок обожгло.

– Танатосы вернутся, – сообщил он. – Примерно лет через триста. Я занимался изучением тех немногих свидетельств, дошедших до наших дней. Все повторяется с периодичностью триста лет. Думаю, хотя это скорее мои догадки, бестии приходят к нам из другого мира. Каким-то образом именно во время весенних гроз стенки между мирами истончаются, образуя дыры, пропускающие к нам этих тварей. Но даже у этих созданий в их собственном мире есть враги.

– Танатосы?

– Да. Высшие хищники, убивающие бестий. Раз в триста лет дыры в пространстве становятся настолько велики, что пропускают танатосов. А может быть, на это есть какая-то другая причина. Важно то, что они возвращаются снова и снова, в то время когда люди уже успевают забыть об опасности… Я должен оставить предупреждение. И намерен основать учебное заведение, где стихийников будут систематично обучать всему, что им нужно знать… А не так, как это сейчас у нас было… Тыкались как слепые котята. Гибели стольких людей можно было бы избежать…

Он допил темный напиток, и я поняла, что у меня тоже кружится голова. То ли от варева, то ли от полученной информации. Сейчас я даже не пыталась думать обо всем этом. Просто слушала и запоминала каждое слово.

Трип недоверчиво усмехнулся.

– Крис, ты воин. Какой из тебя ученый. Академия! Скажешь тоже!

– Для того ты мне и нужен в качестве помощника!

Крис наклонился вперед, пытаясь заглянуть собеседнику в глаза.

– Ты не веришь. Вижу, что не веришь… Мне и раньше никто не верил, до тех пор пока я не превратился из бездарника в того, кем сейчас являюсь. Так что…

– Я верю, Крис! – пошел на попятную Трип. – Что ты! Академия! Отличная мысль! Думаю, она будет названа в твою честь – в честь Кристера Ригера!

Крис только отмахнулся:

– Это пустое. Главное, чтобы она стала оплотом надежды однажды в будущем… Когда это понадобится!

– И кто же возглавит сопротивление через триста лет?

Крис пожал плечами:

– Мой потомок, надеюсь. У меня есть кое-какой план. Оставить преемнику послания в виде воспоминаний. Вот это, допустим, отлично подойдет… Слышишь, преемник? Или преемница. Я думаю, это будет девушка. Считай это предчувствием.

Трип хохотнул, словно услышал хорошую шутку, но увидел, что Крис не шутит, и потупил взгляд.

– Ты вот сейчас серьезно, да? Ну… Отлично… И что ты передашь своей преемнице?

– Хм… Да! Вот что! Бестии – мерзкие твари. Но на какое-то время они могут стать нашими союзниками в борьбе против более мощного врага. Ты сможешь ими управлять. Тысячи бестий станут сражаться на стороне людей, повинуясь твоему слову…

Трип расхохотался, решив все же, что друг его смеется над ним.

– Мы пьяны, Крис! Мы чудесным и восхитительным образом пьяны. Эй, повторите!

Он поднял руку, подзывая разносчика и указывая на опустевшие кружки.

Крис тоже усмехнулся.

– Возможно… Поговорим завтра, когда протрезвеем.

Они какое-то время пили и ели молча. Но вот Трип, чьи глаза уже блестели, а движения стали плавными и неуверенными, как всегда бывает у людей во хмелю, снова заговорил:

– Крис… А как ты из бездарника стал тем… Кем стал. Прости мое любопытство.

– О, это очень просто, – откликнулся тот, но, судя по голосу, это вовсе не было так просто, как он хотел показать. – Всего лишь надо простить предателя. Заключить союз с врагом.

Его голос вдруг дрогнул, словно невидимые мне воспоминания когтями вцепились в горло.

– Пожертвовать своей любовью, – с трудом протолкнул он слова.

Я почувствовала всей своей сущностью, что Крису невероятно больно от этих слов. Что-то до сих пор мучило и терзало его, даже спустя столько лет. Ему было больно, и мне было больно вместе с ним. Я больше не хотела здесь оставаться ни одной секундой дольше.

Мир завертелся воронкой, которая втянула меня и выкинула прямо в руки Рана. Падая, я пыталась за него ухватиться и случайно порвала цепочку, на которой висел его медальон – тот самый, с лабиринтом.

– Ой, Ран… Извини. Твой амулет…

– Ерунда! Потом исправлю. Как ты? Что ты видела?

Я глубоко-глубоко вздохнула. Тысячи мыслей теснились в моей голове.

– Мне надо срочно увидеть директора, – ответила я.

К центральному корпусу мы почти бежали. Я на ходу пыталась пересказать увиденное Рану, хотя мысли путались и прыгали с одного на другое.

– Танатосы вернутся! – это было главное, что я хотела сказать.

– Что? – Ран, который не видел того, что видела я, наверное, думал, что я брежу. – Кора, остановись и объясни толком. Куда вернутся?

Но я только махнула рукой, думая, что он все услышит тогда, когда я буду пересказывать видение директору. Я понимала: ощущение того, что время уходит, чисто субъективное. Времени не стало меньше за те несколько минут, что я погрузилась в воспоминания Криса, а все-таки чувство надвигающейся опасности было таким четким, что немедленно хотелось куда-нибудь бежать и что-то делать.

Только когда мы торопились по аллее парка мимо горы Воздушников, я невольно замерла, увидев скульптуру основателя Академии.