Елена Кароль - Бывших не бывает

Вздохнула. Прикрыла глаза, уверяя себя, что когда-нибудь это закончится. Поняла, что аргумент неубедительный, и решительно проговорила:

— Виктор, введи Викторию в курс дела. Где-нибудь снаружи. А я спать. И если через две минуты вы все еще не уйдете, то на этом наше знакомство и сотрудничество завершится. Я не шучу.

И то ли мои слова впечатлили тезок, то ли тон, а может, пустой взгляд, устремленный в никуда, но они синхронно кивнули, переглянулись и тихо вышли из комнаты. Через несколько секунд хлопнула входная дверь и квартиру окутала благословенная тишина.

Спать!

И помоги боги тем, кто рискнет потревожить мой сон!

— Хватит уже морщить лоб, так ты выглядишь на десять лет старше, — раздраженно закатила глаза Виктория, когда они с Виктором вышли из подъезда и мужчина задумался. — В чем проблема? Не знаешь, куда пойти, чтобы поболтать о вашем загадочном деле? Знаю неподалеку достаточно приличную кофейню, можем отправиться туда.

— Не в кофейне дело. — Виктор снова поморщился и направился к машине. — Я определенно тебя где-то видел…

— Короткая же у тебя память, Одинцов-младший, — не удержалась от сарказма Виктория, уже давно сама вспомнившая его. Да и прошло каких-то… лет семь? Или восемь… Не тот срок, чтобы забыть навсегда, хотя и виделись-то всего ничего.

— Точно, — посмурнел Виктор и резко остановился, немного не дойдя до автомобиля. — Ты одна из них.

— Из кого? — иронично приподняла бровь валькирия.

— Из клуба, — сказал, как выплюнул, Одинцов и уставился на Викторию тяжелым взглядом. — Вот только не пойму… Уже тогда ты выглядела на двадцать, а сейчас едва ли не моложе. В чем дело?

— А ты у покровителя своего спроси, сын Одина, — скривилась валькирия и, подойдя, подцепила ногтем мизинца кожаный шнурок, на котором висел амулет. — Что смотришь на меня, как на грязь под своими ногтями? Так и не доперло до тебя, что брат ничем тебе не обязан? Он выбрал свой путь, и его смерть только лишь его дело.

— Ну конечно! — в долю секунды вызверился Одинцов и, убрав от своей шеи пальцы валькирии, язвительно процедил: — И семье он ничем не обязан, и маленькой дочери!

— А ты-то чего распаляешься? — фыркнула Вики. — Или злишься, что сам уследить не смог?

— Ты… — зло скрипнув зубами, Одинцов сжал кулаки, но не замахнулся, хотя как никогда в жизни был близок к этому. — По-твоему, я был обязан это делать? Содержать его жену, воспитывать его дочь?

— А я разве что-то такое сказала? — фальшиво изумилась валькирия и цинично усмехнулась. — Каждый сам хозяин своей жизни. Ты сам выбрал этот путь. А мог и не выбирать… Но выбрал. Так почему злишься на меня и порицаешь брата? Для кого ты вообще это делал? Для них или в первую очередь для себя, чтобы успокоить совесть? Какие-то двойные стандарты получаются, не находишь?

— Кто бы говорил, — скривился Виктор, прожигая правдорубку злым взглядом.

— О… — хохотнула валькирия с вызовом и взмахнула рукой. — Да ты хочешь мне что-то предъявить? Ну давай! Сделай это! Не гарантирую, что тебе полегчает, но сделай! Вот только вспомни сперва, как сам ко мне клеился, хотя видел, что мне нравился твой брат! Давай!

— Нравился?! — вновь вспылил Виктор, повышая голос. — Да ты вешалась на него практически постоянно! Зная, что у него семья и маленькая дочь! Ты! — Едва не сорвавшись на крик, Виктор сам себя одернул, шумно выдохнул и, глядя Виктории в глаза, презрительно сплюнул. — Шалава…

— Однако тогда тебе самому это не мешало… — тихо процедила Вики, изо всех сил стараясь не подать вида, как задело ее это оскорбление, и изогнула дрогнувшие губы в гротескном подобии ухмылки. — Но перед кем я распинаюсь… Зачем… Ты и тогда ничего не понимал, не поймешь и сейчас. У меня нет желания помогать тебе, сынок Одина. Но запомни одно: если Айя пострадает в том деле, куда ты ее втянул, то убивать тебя я буду с большим удовольствием. И так долго, что ты забудешь тот день, когда у тебя ничего не болело. Запомни это, Одинцов! Запомни!

Развернувшись на пятках и не оглядываясь, чтобы Виктор не увидел предательский блеск покрасневших глаз, валькирия торопливо зашагала прочь. Смерть Влада была той самой нелепой случайностью, которую невозможно предугадать и предотвратить. И она сама, и Олаф, и другие ребята тяжело переживали гибель соратника, но Виктор… Он никого не хотел слушать. Ничего не желал слышать. Он обвинял всех и каждого. И лишь собственноручно подписанный Владом договор об отказе от всех возможных претензий остановил Виктора от дальнейших разбирательств. В конце концов Одинцов-младший разругался со всеми, громко хлопнул дверью и ушел.

Прошло больше семи лет… А казалось, все случилось вчера. Тот же ненавидящий взгляд, то же презрительное выражение лица и обидные слова. Слова, которых она не заслуживала!

Но как объяснить это тому, кто даже не понимает, что она валькирия? Та, кто вдохновляет, а не соблазняет? Да и зачем… Пусть катится в бездну! У нее есть дела поважнее!

— Игнат, водки!

О чудо! Я проснулась сама и даже выспалась. На часах было чуть больше шести, желудок мягко намекнул, что пора перекусить, а в голове впервые за эти сутки появилась здравая мысль отправить всех к черту. А что? Кому и что я должна?

Пока умывалась и искала, чем бы позавтракать, со всех сторон обдумала этот вопрос и пришла к выводу, что должна я, как ни странно, прежде всего себе. Я дала обещание Михаилу. Пусть и косвенно, но я вселила надежду Виктору. Согласилась на свидание с Юрием, приняла дары Олафа, намекнула на возможную дружбу Виктории. Даже Гекате я дала неозвученное согласие, когда приняла ее решение как должное, и уже начала собственное расследование.

И вот теперь на весах весьма неоднозначные вещи. На одной чаше спокойная жизнь вдали от всех, кому от меня что-то надо, а на другой — честь и вера в себя.

Так неужели я не верю в себя настолько, что уже готова плюнуть и, собрав минимум документов, свалить из этого чертова мегаполиса? Ну уж нет!

Потихоньку попивая убойную дозу кофе без сахара и постепенно приходя в себя, краем глаза поймала едва видимое собственное отражение в окне. Да уж, оскал зверский… С таким лицом как раз на колдунов ходить. На охоту.

Вот только где же он прячется, колдун этот?

Допив кофе с бутербродом, добралась до телефона и с недоумением обнаружила больше сорока пропущенных звонков, а также с десяток эсэмэсок. Большая часть была отправлена с телефона Олафа, и если личность непосредственно звонящего я определить не могла, то в сообщениях эта информация была подана максимально развернуто. Одно из них как раз гласило:

«Здравствуйте, Айя. Вам звонит Жанна, секретарь Олафа. Перезвоните, пожалуйста, как только появится возможность. Олаф беспокоится, не нужна ли вам его помощь. Сам он временно не может говорить, поэтому отвечу я, но можете не беспокоиться — все ваши просьбы в ту же секунду будут переданы Олафу».