Лана Ежова - Страж Вьюги и я [litres]

Клим был прав, признаки пробуждения он выдумал. Нет незнакомки. Просто он на шаг ближе к моменту, когда засыпают убеждения и оголяется суть. Все темное и первозданное, которое усилила Тьма.

В висках шало пульсировала кровь. Сердце грохотало в груди, постепенно успокаиваясь под действием зелья. Клим – талантливый целитель, один из немногих, кто умел готовить травяные настои, которые действовали и на кромешника.

Изольда вздохнула во сне, заставив его вздрогнуть. Какая же она красивая, его фиктивная жена… Жена. Его.

Остро захотелось прикоснуться к безмятежно спящей девушке. Самоконтроль трещал, зелье еще толком не подействовало, и Фрост потянулся к ножу. Воображение, освободившееся от пут принципов, рисовало дикие, разнузданные картины, которые могла перечеркнуть только сталь.

Нож порезал мозолистую ладонь, вызвав мимолетную боль. Но просветления Фрост все же добился. Вернув оружие на место, позволил тьме мгновенно затянуть рану.

Пора признаться: он желает свою фиктивную жену. Но страсть только все осложнит и не нужна ни ему, ни ей. Если он поддастся соблазну, нарушит свои жизненные принципы.

Нет, он не имел права прикасаться к ней – остатки совести не позволяли сломать девчонке судьбу.

Не важны его желания, Изольда не для него – Тьма ее не признала.

Девушка застонала и, перевернувшись на бок, закинула ему на грудь руку.

Фрост перестал дышать. Секунды тянулись бессердечно долго, напоминая утонченную пытку.

Когда дыхание спящей выровнялось, он осторожно убрал ее изящную руку.

– Не уходи! – простонала Изольда, и он дернулся.

Девичья рука вновь вольготно устроилась на мужской груди.

Мука… тонкие пальцы смяли ткань его безрукавки.

Широко распахнув залитые чернотой глаза, одними губами спросил:

– Ты издеваешься, да?

Тьма не ответила.

Новый жалобный стон – и, не просыпаясь, девушка подалась к нему, закидывая ногу на его напряженные бедра.

Сейчас бы стаю волколаков – он порвал бы их голыми руками, без магии. Или пару-тройку вековых дубов, которые нужно срубить…

Фрост стиснул зубы. Покровительница однозначно глумилась, испытывая волю. Он железным не был – и медленно, до последнего сражаясь с запретным желанием, опустил ладонь на девичью спину. Всего лишь прикосновение, легкое и невинное… только бы не сорваться.

Шумно дохнув ему в голое плечо, Изольда прошептала:

– Не уходи…

Она продолжала звать его во сне. Стоило откликнуться?

– Не уходи, пап…

Папа? Новый возглас сквозь сон остудил его пыл, как неожиданное падение в полынью.

И все же руку Фрост не убрал.

Жарко. Неудобно. Твердо…

Я открыла глаза и в голубом свете «стрекозы» увидела белую ткань, в которую утыкалась носом. Сонливость вмиг слетела, когда поняла ужасное: я лежала на Фросте! Одна его рука покоилась у меня на спине, не позволяя скатиться, не разбудив.

Сердце застучало быстрее. И как я залезла на кромешника? Позорище! Если он сейчас проснется, решит, что я его домогаюсь!

Стараясь дышать ровно, попыталась выбраться из своеобразной ловушки. Упершись одной рукой и пальцами ноги в нашу жесткую лежанку, попробовала скользнуть в сторону.

Не тут-то было! Тяжелая ладонь меня придержала, предотвращая побег.

Приподняв голову, с подозрением уставилась на безмятежное лицо мужчины. Нет, спит. Каменный монолит – вот как можно описать кромешника, настолько мускулистого, что он преспокойно спал, не ощущая неудобства из-за моего веса. Хотя нет, не весь он спал…

Щеки залил жар.

Чтобы не сгореть со стыда, напомнила себе, что это обыкновенная физиологическая реакция, о которой я не только читала в учебниках, слышала от подружек, но и нечаянно видела во время практики. Мужчины есть бестактные и бестолковые, не думают щадить нежное восприятие юных адепток и любят купаться в озерах нагишом, а то и переодеваться без стеснения прямо возле костра. Нет, если у меня будет когда-нибудь дочь, я не разрешу ей поступать на боевой, там такого насмотрится…

Мысли ни о чем помогли справиться со смущением, и я продолжила рассматривать Фроста. Расслабленный и оттого обманчиво открытый, он нравился мне таким, и я залюбовалась татуировкой. Чем дольше смотрела, тем сильнее убеждалась, что это не тату – рисунок застывшей тьмы. Случайность? Какой-то знак отличия? Или метка, указывающая на опасность, ведь он все-таки на грани? У кромешников с моей практики таких тату не было.

Чеканные черты притягивали взгляд. Боги мои, как же мне нравились его острые скулы! Интересно, подбородок такой же? Или более мягкий и округлый? О! А может, на нем есть ямочка?

Мне никогда не нравились бородатые, а сейчас до дрожи захотелось провести пальцами по черной густой щетине. И я не устояла перед соблазном – не думая о последствиях, свободной рукой потянулась к тому, что давно вызывало неугасимый интерес. Осторожно двумя пальцами я погладила по щетинистому подбородку.

Закрыла на миг глаза, анализируя ощущения. Не жестко, но и не мягко. Приятно? Легкое покалывание в кончиках пальцев взбудоражило что-то внутри, удивляя необычностью ощущений. Захотелось повторить, накрыть подбородок уже всей ладонью и медленно провести…

Уфф… какие странные желания!

Испугавшись своей чудной реакции, я опустила глаза и натолкнулась взглядом на амулет Фроста. Сине-зеленое сияние охватывало стеклянный медальон с кристаллом внутри и придавало ему нереально хрупкий вид, а ведь большинство нательных артефактов должны быть крепкими. Интригующая вещь, и сейчас я могла рассмотреть ее вблизи. Почему бы не воспользоваться шансом и не понять, для чего она предназначена?

Сосредоточиться на магических плетениях не получилось – дыхание спящего изменилось.

– Так что все-таки интересней – медальон или я? – хрипло спросил Фрост.

Я снова покраснела, мечтая провалиться сквозь землю. Никому не нравится пристальное рассматривание, а я еще и щупала!

– Прости, Эйден. Я…

– Не прощу, – перебил он.

Сильное тело подо мной дернулось. Ахнув и потеряв опору, я вновь упала на грудь Фроста.

Резко перевернувшись, он оказался сверху. Удерживая вес на вытянутой руке, кромешник застыл, изучающе рассматривая меня. Глаза его постепенно заполнила тьма.

Сердце мое заколотилось быстрее. Я не боялась, нет. Мужчина смотрел так по-особенному, волнуя, будоража душу, что на миг я забыла, как дышать.

А вспомнив, сделала рваный вдох – и темный взгляд переместился на мои губы. Боги мои, как же Фрост на меня смотрел! Пристально, жадно, как будто на сокровище. И этот взгляд перевернул что-то внутри. В жар бросило, когда он начал наклоняться. Все ближе и ближе его губы… и все быстрее, оглушающе громко билось мое сердце.