Юлия Чернявская - Да здравствует королева! [СИ]

— Не знаю, — честно призналась девушка. — Я думала над этим, но пока не смогла ничего придумать. В том, что заказчик не наш, я даже не сомневаюсь. Дельменгорст лакомый кусок, и я могу назвать минимум одного соседа, который будет рад устранить нас обоих. Но ты же не сможешь каждый день сопровождать меня всюду.

— Если понадобится, — усмехнулся мужчина, — буду.

— Филипп… — голос девушки предательски дрогнул.

— Помнишь, накануне похорон твоего отца, ты просила меня не раскачивать лодку, в которой мы оказались? — после непродолжительной паузы заговорил мужчина. Анна-Виктория нашла в себе силы кивнуть. — Так вот, Эми, я все обдумал и решил, что ты права. Сейчас не время делить власть. Это не выгодно нам обоим. И мне в большей степени, чем тебе.

— Неожиданное признание, — удивилась девушка.

— Как-то не хочется, чтобы в народе меня считали твоим убийцей, — как можно равнодушнее произнес граф. — И я не буду скрывать, мне не хочется потом одному сидеть и разгребать все то, что скопилось за годы правления твоего отца. Можешь считать меня корыстным типом, перевалившим все на женские плечи.

— Откровенно, пусть и неприятно. Но твоя честность нравится мне куда больше лести аристократии, — королева улыбнулась. — Что ж, рада, что могу рассчитывать на тебя. По крайней мере, пока.

Тем временем, они вышли из дворца, прошли по лужайке и подошли к карете. Филипп помог девушке забраться внутрь, убедился, что с улицы ее не видно, после чего пристроился рядом, прикрывая собой окошко кареты. С другой стороны точно также ехал стражник. Оставшийся не у дел охранник пристроился к следовавшим за каретой верховым, и королевский кортеж выкатился за ворота.

Не успела Анна-Виктория войти в здание министерства, как к ней бросился главный тюремный надзиратель, смешно кланяясь на ходу.

— Ваше величество, — быстро заговорил он, с поклоном протягивая запечатанный конверт, — согласно вашему приказанию, мы подвергли маркиза Дельтея основательному допросу, и он заговорил. Здесь имя того, кто стоит за покушением на ваше величество.

— Благодарю вас, мастер Рокус, — девушка забрала у него конверт.

— Каковы будут ваши дальнейшие распоряжения касательно маркиза?

— Немного позже вам сообщат, — уклончиво ответила королева, стараясь не показать, что еще не решила его судьбу, после чего последовала к себе в кабинет.

— Филипп, — остановила девушка кузена, когда тот свернул в сторону военного отдела, — думаю, вам тоже стоит знать, кто натолкнул Дельтея на такие дела. Все-таки вы один из пострадавших в этом запутанном деле.

Граф улыбнулся и последовал дальше за королевой. Они молча поднялись на третий этаж, прошли по залитому солнцем коридору и вошли в кабинет девушки. Анна-Виктория достала из стола любимый кинжал и вскрыла конверт. Потом развернула донесение так, чтобы стоящему за ее спиной мужчине было видно написанное.

— В результате допроса… — шепотом читала девушка, — применены методы… — она чуть заметно поморщилась, пропуская описание использованных пыток, — ага, вот оно, — уже в полный голос, — маркиз Игнасио Алонсо Дельтей сознался, что, вступив в сговор с главой посольского корпуса Вастилианы, действовавшим от имени правительства страны, получил от него две сотни золотых аванса для организации покушения на ее величество Шарлоту Эмилию Анну-Викторию Косталина. Действовать же ему, согласно полученной инструкции, предписывалось от имени графа Филиппа Ланса Йорана Эстеритен, с тем, чтобы в результате первого покушения все обвинения пали на нынешнего наследника престола Дельменгорста. Фактически, маркиз Игнасио Алонсо Дельтей признал, что основной целью покушения была попытка устранить как ее величество Анну-Викторию, причинив ей тяжелое ранение, а после, подослав своего лекаря, так и графа Эстеритен, которого бы казнили по обвинению в попытке убийства королевы.

— Не понимаю, на что он рассчитывал, — задумчиво произнес Филипп, когда девушка дочитала донесение. — Ведь все равно нашли бы, кто причастен к покушению. Ведь стрелка взяли.

— А я понимаю, — Анна-Виктория устало опустилась на стоящий рядом стул. Бумага выпала из ее рук, и Филипп, собравшийся нагнуться, чтобы поднять лист, застыл, глядя в побледневшее лицо девушки. — Все было продумано как нельзя лучше. Меня спасло чудо. Я должна была возвращаться одна. Андреасу надо было прояснить кое-что в министерстве финансов. Он в последний момент успел присоединиться ко мне. Если бы ни это, бумаги были бы разложены по свободным местам и не упали на пол.

— Эми… — мужчина присел на корточки, и сжал в руках заледеневшие пальчики девушку.

Несколько минут юная королева молчала, словно не замечая ни внимательного взгляда Филиппа, ни его пальцев, державших ее ладошки, потом тихо вздохнула и произнесла:

— Значит, ничего не закончилось. А я так надеялась, что он сам все придумал.

— И что ты будешь делать? — осторожно поинтересовался граф.

— С чем? — не понимающе посмотрела она.

— Для начала с Дельтеем, — улыбнулся мужчина.

— Земли, полученные им в качестве приданого маркизы, будут возвращены его жене и детям, остальное будет, согласно законам, конфисковано в казну, — тихо ответила девушка. — По-хорошему, надо бы все конфисковать. Но я не могу оставить его семью без средств к существованию. Тем более, я не верю, будто маркиза Дельтей могла быть причастна к этой истории.

— Насколько я ее знаю — точно нет, — согласился с ней Филипп. — Анна-Луиза всегда интересовалась только домом, детьми, да и здоровье у нее слабое, поэтому она предпочитает жить в поместье.

— Вот и хорошо, — девушка слабо улыбнулась. — Не хотелось бы, чтобы она сильно пострадала от действий супруга. Только Филипп, я не хочу всех этих ужасов. Народ ждет колесования, или чего-то столь же устрашающего, но я не могу.

— Тогда пусть их просто повесят, — улыбка графа стала немного жесткой, но руки так же нежно удерживали девичьи пальчики, которые только начали вновь согреваться. — Только веревки я сам проверю, особенно ту, на которой предстоит болтаться Дельетю. Не хотелось бы, чтобы они оборвались в неподходящий момент.

Анна-Виктория хотела что-то сказать, но потом вспомнила, что осужденного, веревка которого оборвалась, следовало отпустить. Народ будет не в восторге от такого исхода и устроит свой собственный суд. Пусть кузен поступает так, как считает нужным. В данном случае он действует в их общих интересах.

— И, все равно, не могу понять, — Филипп не без сожаления отпустил руки девушки и прошелся по ее кабинету, — двести золотых аванса, потом еще две тысячи и земли. Причем хорошие земли, с солеварнями и лесом. А он тратит какие-то сорок золотых на откровенного разбойника. Будь я на его месте, то не пожалел бы и своих средств, чтобы все прошло как надо.