Ирина Матлак - Ундина особых кровей

— А почему Дымок не проявил себя на балу? — воспользовавшись удобным моментом, спросила я. — Ну… когда рядом был Флинт.

Упомянутый Дымок снова появился до того внезапно, что я испуганно ойкнула. Обратив ко мне пустые, такие же туманные, как и все его тело, глаза, произнес:

— На балу он не представлял для вас угрозы. Опасности вы не подвергались.

— А нельзя сделать так, чтобы вы благодаря Дымку всегда знали, когда около меня находится Флинт? — вновь поинтересовалась я у адмирала, подумав, что это было бы очень удобно.

— Нет, — разочаровал тот. — К сожалению, это невозможно.

Я вздохнула и, немного помедлив, захотела вернуться к теме некроманта и грота, но, наткнувшись на взгляд прозрачно-голубых глаз, в которых теперь, помимо прочего, отражалась еще и усталость, передумала.

Некоторую недосказанность между нами этот вечер определенно оставил. Но я надеялась, что уже завтра она исчезнет.

— О, доходяга ундинистая!

— Ловец полудохлый приехал!

— Где пропадало, несчастье кадетистое?

Ехидные голоса сирен ласкали слух лучше всяких мелодий. Я дома! Поверить невозможно, но я действительно вернулась в Сумеречье, хотя еще пару дней назад ничто этого не предвещало!

Когда моя скромная дорожная сумка была собрана и погружена в экипаж, а я сама вышла из особняка, леди Шаркэ облегченно выдохнула. Это если говорить образно, потому что внешне она осталась, как всегда, бесстрастной. Даже Аэлина, в последний момент тоже вышедшая на крыльцо, сохраняла невозмутимое спокойствие, подражая своей мамочке. Казалось, ее недавнего разговора с адмиралом не было вовсе, но я знала, что это равнодушие напускное.

И вот я в корпусе. Вернулась туда, куда так стремилось мое сердце. Пусть мое пребывание в столице вышло недолгим, зато количества пережитых там эмоций могло хватить на несколько лет вперед.

Стоял поздний вечер. Оконные стекла разукрасил крепкий мороз, на фоне темного неба порхали хлопья белоснежного снега, даже до моей комнаты долетали отголоски шума волн. Как же я по ним соскучилась! По соленому запаху, по синим сумеркам, даже по холоду! И по недремлющему Сумеречному морю, принадлежащему всем и одновременно никому…

— А мы тут уборочку генеральную провели, — верещали потерянные души, пока я раскладывала вещи. — Пылищи-то накопилось, прости Глубина! Ни стыда, ни совести у тебя нет! Умотала невесть куда, бросила нас здесь одних, а нам, между прочим, ску-у-учно!

— Что, больше некого доставать? — усмехнулась я, с опаской отправляя шаромаг в дальний уголок тумбочки.

— Еще и благодарности никакой! — припечатали меня сирены. — Мы тут ей и об ужине позаботились, Карка уговаривать пришлось, чтобы подал его прямо сюда! А она…

Ужин, если его можно было назвать таковым, выглядел плачевно. Подгоревшее месиво, видимо некогда бывшее рисовой кашей, и такой же подгоревший сухарик в паре с сомнительного вида чаем. Словом, Карк в своем репертуаре.

— Спасибо, — все-таки поблагодарила я почти искренне, чтобы тут же поинтересоваться: — Что нового в корпусе? Происходило что-нибудь важное в мое отсутствие?

Спрашивая об этом, я надеялась в том числе услышать подробности о преодолевших барьер потерянных душах, но сирены поделиться новостями не соизволили. Исключительно из вредности. Возникло ощущение, что, будь у них лица, на тех бы расплылись издевательские такие ухмылочки. Но расстраиваться по этому поводу не пришлось, ведь как только с разборкой вещей было покончено, в дверь комнаты постучали. Открыв, я тут же оказалась в объятиях разбушевавшегося вихря, каким предстала предо мной Крилл.

— Фрида! — чуть ли не задушив меня от радости, воскликнула она. — Ты почему сразу ко мне не зашла? Поднебесные, я ведь за тебя испереживалась! Ты как? Как тебе Нортегара? Где была, что смотрела?

Обрушив ворох вопросов, меня утащили на кровать, усадили, сунули в руки тот самый сомнительный чай и с горящим взором потребовали:

— Рассказывай!

— Веришь или нет, даже не знаю, с чего начать, — придя в себя, коротко засмеялась я. — Много всего — и событий, и впечатлений… Лучше ты мне сначала расскажи, как дела в корпусе. Что за история с перелетевшими барьер душами? Когда это произошло, наш отряд тоже был в море?

До этого буквально сияющая Крилл мгновенно поникла.

— Да, — проронила она. — Мы вышли в море, как и все другие отряды. Ты не представляешь, что творилось на северном и восточном побережьях. Души были буквально повсюду, в жизни столько сразу не видела… но в общем-то непоправимого урона они не нанесли. Вот только…

Крилл замолкла.

— Только что? — подтолкнула ее продолжить я.

— Все, кто видел, как с ними справлялся лорд Рей, до сих пор отойти не могут. — Она перевела на меня горестный взгляд. — Вроде понимают, что он Сумеречье защищал, но зрелище было и впрямь не для слабонервных. Многие в ужасе от того, что всего один маг может выступить против целого полчища потерянных и одержать верх. При том пользуясь такими же душами, только находящимися в личном подчинении. Он фактически их столкнул — своих и тех, что прорвались сквозь барьер. Все жители острова могли наблюдать эту сцену. А он ведь потом и барьер восстановил, да еще и значительно его усовершенствовал…

Я была поражена. Конечно, о том, что произошло, знала и до этого, но подробности впечатляли. Великое Поднебесье, адмирал же после всего и Даффи пристроил, и в тот же вечер в театр со мной пошел, и с Аэлиной поговорил!

— Его теперь еще больше боятся, — закончила Крилл. — Но, наверное, это и хорошо. В Сумеречье давно пора навести порядок. Может, хотя бы контрабандисты да пираты будут меньше высовываться…

Ох, Крилл, знала бы ты, насколько контрабандисты и пираты мелкая проблема в настоящее время… Разумеется, не считая Флинта.

— Я когда по Призрачному мосту шла, видела сразу несколько кораблей. Усилили патрули?

Крилл кивнула:

— Мы теперь чаще в рейды выходим. Кстати, завтра сразу после утренней тренировки отбываем. Вообще-то наш черед только вечером, но сегодня капитан Вагхан сообщил об изменившихся планах, сказал, что у нас будет какое-то особое задание. — Чуть прищурившись, она внимательно на меня посмотрела. — Не знаешь какое?

— Могу только предполагать, — помявшись, ответила я. — Прости, не думаю, что мне стоит об этом распространяться. Если адмирал Рей сочтет нужным, он расскажет обо всем сам.

Крилл только повторно вздохнула, а обижаться на мой отказ откровенничать и не подумала. Она вообще отличалась удивительной тактичностью и отсутствием чрезмерного любопытства.

— Ну, о Нортегаре ты хотя бы говорить можешь? — усевшись поудобней, она притянула к себе подушку. — Впечатлениями все-таки поделишься?