Алекс Келин - Семейные обязательства [СИ]

- Служба, сами понимаете, - неопределенно развел руками Петр.

Под патронажем императорской фамилии было немало благотворительных заведений и монастырей. Многие из них построены в незапамятные времена. Часть разрушилась, какие-то пострадали во время гражданской войны, другие были реконструированы... А некоторые, как, например, школа Святой Ингрегерды для девочек-сирот, получали финансирование и от императора, и от благотворительного общества, и от архиепископского казначейства. Причем на сирот явно шла далеко не самая большая часть денежного потока, зато начальница школы недавно перестроила имение.

Посмотреть, на что еще тратятся деньги из императорской благотворительности, было вполне логичным шагом. Если уж рыть носом землю - так до самых корней.

Больше всего Петра интересовали постоянные платежи. Он выписывал названия монастырей, приютов, больниц и богаделен на несколько листков:

- Известные действующие заведения

- Нужно уточнить статус

- Разрушены или прекратили свое существование по любой другой причине

И самый интересный список: понятия не имею, что это такое.

К каждому платежу прилагалось основание. Чаще всего - "Приказ императора от такого-то числа", но бывали и "приказ кавалергарда" (представители Корпуса имеют право говорить от имени императоров) или "распоряжение такого-то по доверенности, выданной..."

Опаньки!

Вот нихрена ж себе!

"Платеж ? 9847, от 13 февраля 1585 года. Получатель - Елизавета Лунина. По приказу кавалергарда Империи Георга фон Рауха. Сумма 7600 марок. Ежегодный. Номер счета - ГН-367808652"

Петр перечитал запись в журнале раз десять.

В течение двадцати лет с личного счета Императора уходила стоимость небольшого поместья. Судя по тому, что суммы не возвращались - кто-то их исправно получал в отделении имперского банка в Гнездовском княжестве.

В момент создания счета Элизы Луниной, жены Петра, еще в проекте не было. Значит, деньги предназначались ее покойной тетке. Допустим, первый платеж могла получить и она. А остальные?

Тайный опекун моей супруги, говорите, господин кавалергард?

Ну-ну...

Память тут же подсунула очередной бесполезный факт:

"Я, Ульрих из рода Мстислава, бывший до сего дня наследником короны, отрекаюсь от прав на престол Империи... Подписано... дата..., свидетели..."

***

Четыре дня назад...

- Церковь Святого Луки? Да шоб с приютом? Барин, да енто вы чего-т попутали. Была такая, до войны, да. Вооона там, на горушке, стояла. Погорела церква, да и приют с ею погорел. Дважды, значится, дитёнки осиротели. Мы их, того, по семьям разобрали. Жалко ж, живые души...

А потом, как анператор наш новый приют построил - дык дитёв попы туды свезли. Токма многие остались, как вон Гришка мой. Задохлик был - без слез не глянуть! Зато нынче вымахал, орясина. На ём без лошади пахать можно. Гришка! Подь сюды, тут барину про старый приют интересно.

***

Два дня назад...

- Реконструкция пола Гетенхельмского Кафедрального собора проводится по личному поручению Архиепископа, на средства церкви и пожертвования прихожан. Необходимость? Молодой человек, собор стоит почти триста лет, и каждый день в нем проводятся службы. Как думаете, в каком состоянии плиты? Простите, я не в курсе цен. Если вам нужны бухгалтерские книги - это в канцелярию Архиепископа, я всего лишь надзираю за стройкой. Да, конечно, если хотите посмотреть на работы - пожалуйста. Да, мы проводим и реставрацию памятников на могилах императоров и членов августейшей фамилии. Время ничего не щадит. Осторожнее! Не споткнитесь, здесь временный настил.

***

Вчера...

Петр шел домой из канцелярии привычной дорогой. Дождь покапал с утра, а теперь распогодилось, и осенний ветерок гонял по мостовой алые и золотые листья кленов. В этом году октябрь выдался на редкость теплым, не то что прошлая осень - тогда из дома носу казать не хотелось, небо даже не плакало, а бесконечно ныло серой моросью.

Зато у камина...

Петр привычно прогнал воспоминания. На этот раз получилось почти сразу - стоило только подумать о загадках императорской благотворительности и семье жены.

Кстати, об Элизе. Хорошо бы ее чем-нибудь порадовать, а то сидит одна круглые сутки. С супругой надо сохранять добрые отношения, дома должно быть спокойно.

О, новую цветочную лавку открыли!

Визг лошади, стук копыт по камням мостовой, нечленораздельный вопль возницы - все сливается в один звук, мгновенно ставший адской болью.

Гранитная плитка тротуара больно ударяет по щеке. Пыль пахнет горячим камнем, прелыми листьями и чем-то невыносимо гнусным.

Вдаль по улице с грохотом несется коляска.

Шевелиться трудно, но можно. Подошедший инженер помогает Петру встать и костерит сбившего его неумеху-кучера на чем свет стоит. Проезжающая мимо карета Охранителей притормаживает, возница интересуется, все ли в порядке.

- Спасибо, нормально, - отмахивается Петр и хромает в цветочную лавку.

Жену нужно радовать.

***

Сегодня.

Элиза смотрела на мужа, ждала ответа. Через несколько секунд, поняв, что он о чем-то слишком глубоко задумался, повторила вопрос:

- Пьер, так вы расскажете, над чем работаете?

- Бумаги, дорогая. Скучные бумаги. Я ищу финансовые злоупотребления, проще говоря - выявляю казнокрадов. Простите, я не могу раскрывать детали. Может быть, лучше пойдем прогуляться по бульвару? Погода прекрасная.

Порученец Архиепископа Гетенхельмского, приставленный к отцу Георгию, был похож на шустрого серого крысюка. Жирные темные волосы вокруг тонзуры наводили мысли об ондатре - не о красивом мехе на воротнике богатого плаща, а о вертком водяном грызуне. Невысокий, чуть сутулый, викарий постоянно что-то теребил короткими пальцами - то шуршал бумагами в папке, то без нужды крутил перо, то щелкал деревянными четками. Он часто наклонял голову вбок, как будто прислушиваясь, и оборачивался на любой звук, будь то грохот колес кареты по брусчатке за окном или стук форточки от сквозняка.

Провинциал-охранитель привычно сдерживал раздражение. Если Владыка решил отправить к нему этого нервного типа - значит, так надо.

Тем более что к самому порученцу не могло быть никаких претензий. Великое дело - прийти, поклониться, вручить записку от Архиепископа и отдать несколько папок со старательно собранной грязью на трех иерархов, описанной мерзким канцелярским языком.

- Ваше преосвященство, - неожиданно звучно сказал порученец, - если у вас возникнут вопросы, я готов на них ответить в меру скромных сил.

- Спасибо... - кивнул отец Георгий, просматривая отчет о присвоении родственником настоятеля одной из церквей Гетенхельма немалых сумм, выделенных на помощь бедным. - Пока мне все ясно.